Юлия Андреева - Анна Павлова. Жизнь в танце

После того как в здании был сделан необходимый ремонт и закуплены мебель и одежда для детей, туда поселили пятнадцать девочек. Уехав из Парижа в Америку, Анна добывала там деньги для этого приюта, так что девочки могли чувствовать себя в безопасности.

После Анна не раз помогала оставшимся без попечения родителей детям, несколько человек, которых Анна нашла способными для обучения танцу, проживали в Айви-Хаусе. Примечательно, что в отличие от большинства дам-благотворительниц, Анна не просто жертвовала денежные средства «на сирот» и покупала им подарки, но реально контролировала, как живется детям в учрежденных ею приютах. Что же до Айви-Хауса, то, возвращаясь домой, Анна проверяла, чему в ее отсутствие научили детей, и все время до следующих гастролей лично преподавала им.

Кадр из фильма «Лондонский концерт»

Много лет Анна Павлова работала, что называется, на износ. Тысячи спектаклей, скудное питание, бесконечные разъезды. Ей приходилось выступать на открытых площадках, в неотапливаемых ангарах, рисковать на негодных для балета наспех сколоченных платформах и на негодных для танца площадках. А потом еще трястись в душных или продуваемых со всех сторон вагонах. Практически все болезни Анна лечила сама, на мелкие неприятности традиционно махала рукой, зная, что выдержит любое ниспосланное ей испытание.

Обычно рядом с таким гением, а Павлова была именно гениальной танцовщицей, всегда должен находиться человек, который будет заботиться о том, чтобы слишком занятая своей работой женщина не забывала гулять на свежем воздухе, отдыхать, принимать лекарства, да и время от времени получать приятные эмоции. Измотанную спектаклями Павлову Дандре возил на встречи с журналистами или дотаскивал до номера, где она быстро проваливалась в черный, как омут, сон. С тем, чтобы утром снова разбудить ее и заставить работать.

Павлову с ее колоссальной работоспособностью и ответственностью следовало мягко тормозить, а не пришпоривать, как это все время делал Дандре.

«Танцуя «вальс-каприс» в сандалиях, сделав совершенно спокойно и без всякого усилия движение, чтоб стать на полупальцы, Анна Павловна внезапно почувствовала, что с ногой что-то случилось: она не может на нее ступить. Это было в последних тактах последнего номера.

Занавес опустили, и Анну Павловну перенесли в уборную. Вызванный врач не мог ничего определить и посоветовал сейчас же ехать в лечебницу, снять рентгеновский снимок. Снимок тоже не обнаружил достаточно ясно, перелом ли это или нет. Так как через несколько дней мы должны были выступать в Чикаго – мы решили ехать прямо туда, отменив спектакли в других городах. На чикагском консилиуме врачи разошлись во мнениях. Американский хирург и еще один врач признали перелом косточки в тыльной части ступни и заявили, что Анне Павловне нельзя танцевать месяца два. Профессор же чикагского университета полагал, что это лишь надрыв связки и что через десять дней Анна Павловна может выступать.

Так и оказалось».

«Второй случай напугал Анну Павловну гораздо больше.

В балете «Амарилла» в адажио Анна Павловна, опускаясь на колени, увлекшись ролью, сделала это так резко, что можно было слышать даже в зале удар колена о пол. Но впервые Анна Павловна почувствовала какую-то неловкость только некоторое время после спектакля. Вызванный врач не нашел ничего серьезного. Другой предложил забинтовать колено, в то время как оно и без того уже с трудом сгибалось. Наконец, третий, известный нью-йоркский врач, осмотрел колено, решил, что Анна Павловна должна прервать турне и ей необходимо сделать операцию, результат которой покажет – будет ли она вообще в состоянии танцевать». – А дальше вообще феерично. «Анна Павловна и все мы, конечно, очень испугались, но как-то не верилось врачу, и Анна Павловна, хотя и с трудом, продолжала танцевать». – То есть гастроли не были отменены!

И вот еще: «Когда-то очень слабый ребенок, Анна Павловна сделалась сильной и выносливой женщиной, не позволяя себе подчиняться неблагоприятным условиям, ободряла всех, несмотря на нездоровье или нервное состояние, и находила недопустимым, чтобы публика могла что-нибудь заметить. Еще на сцене Императорского театра она жаловалась иногда на боль в боку. Известный хирург нашел у нее аппендицит и советовал его оперировать. Тогда же летом в Швейцарии я воспользовался случаем, чтоб показать Анну Павловну знаменитому профессору Кохеру [109], который подтвердил диагноз петербургского хирурга и сказал, что хотя с операцией торопиться нечего, но лучше ее все-таки сделать. Вскоре после этого боли исчезли и никогда не возобновлялись». – Иными словами, Дандре пытается уверить своего читателя, что Анна уже неоднократно саботировала советы врачей и даже отказалась от операции. Все привыкли, что она точно феникс, всякий раз восставала из собственного пепла, болезни не брали ее, травмы заживали сами собой. Так что ничего удивительного, что когда консилиум врачей в Гааге поставил диагноз плеврит и потребовал сделать операцию, Дандре и не думал образумить Анну. Еще бы, ведь: «Свои недомогания Анна Павловна всегда переносила на ногах, не отменяя спектакля». Или вот: «Анна Павловна твердо верила в то, что публике нет дела до недомоганий и настроений артиста». В своей книге Дандре сообщил нам о том, что Анна всегда стеснялась того, как она дурно образована, не исключено, что она понятия не имела о тяжести вынесенного ей диагноза, а вот Виктор Дандре вполне мог если не знать, то уточнить, собрать сведения, и наконец, доходчиво объяснить Анне происходящее.