Юлиан Семенов - Бомба для председателя

– Нет. Вопросы абсолютно точны.

– Хорошо. Они должны ко мне сейчас позвонить, поэтому мы отвлечемся от дел Ленца и вернемся к другой трагедии... к гибели Дорнброка... Вот что меня интересует, господин Люс: у вас в доме был яд?

– У меня маленькие дети... Как же я могу держать дома яд?

– Этот ваш ответ меня не устраивает. Я хочу точного ответа. У вас в доме был яд?

– Нет.

– Вы настаиваете на этом утверждении?

– Да.

– Вы лжете. Порошок с ядом обнаружен мною и вашем доме.

– Повторяю еще раз: в моем доме никогда не было яда!

– В спальне, в ларчике, который был заперт, лежал порошок с ядом. Вот фотография ларчика... Ручная работа, семнадцатый век.

– Это ларчик жены... Это не мой ларец...

– Вы что, в разводе с женой?

– Я? Нет. Почему?

– Это я хочу спросить почему. Вы не в разводе, следовательно, имущество у вас общее. Как же вы можете говорить, что это не ваш ларчик?

– Я не говорил так... Я сказал, что... Да, простите, это может показаться подлостью... Если можно, сотрите эту часть беседы...

– Увы, это не беседа... Это допрос. Итак?

– Да, это наш... Это мой ларчик.

– Но о том, что там лежал яд, вы не знали?

– Я не знаю, как мне отвечать, чтобы не выглядеть мерзавцем, – растерянно сказал Люс.

– А вы отвечайте правду.

– Вы убеждены, что правдивые показания – это панацея от мерзости?

– Мы уклоняемся от темы беседы, господин Люс. Впрочем, если бы я считал вас настоящим врагом, то вам бы не помогла ни ложь и ни правда, – впервые за весь разговор Берг очень внимательно посмотрел на Люса, и какое-то подобие улыбки промелькнуло на его лице. – У вас очень плохие отношения с женой?

– Мы любим друг друга, но эта любовь порой хуже ненависти...

– Причина?

– Она – женщина, я – мужчина. Она любит дом и создана для дома, семьи, а я не могу без толпы, без шума, друзей, увлечений, поездок...

– Понимаю... Ваши ссоры носили драматический характер?

– Да.

– Причина? Ревность, отсутствие денег?

– Все вместе. Хотя о моих финансовых затруднениях она ничего не знала... Я старался не посвящать ее в эти дела.

– Как у вас сейчас с деньгами?

– Плохо, как всегда...

– Дорнброк погиб от такого же яда, который обнаружен в вашем доме...

– Ларчик был заперт?

– В общем-то, я должен был задать вам этот вопрос, господин Люс... Запирали вы ларчик или он обычно стоял открытым?.. Да, ларчик был заперт. Я получил данные экспертизы из морга только что, это всегда занимает много времени... Поэтому сегодня мне необходимо знать то, что вчера казалось второстепенным... Кельнер, которого я допросил, кельнер из «Эврики», отказался подтвердить под присягой, что именно вы были у него всю ночь с двух и до половины шестого... Он, знаете ли, не очень-то рассматривает хронику киноискусства в иллюстрированных журналах. Поэтому он не обязан знать вас в лицо... Вы не носите очков?

– Там я был в очках...

– В темных?

– В дымчатых.

– А ваша дама?

– Тоже. Она была в парике. Сейчас продают парики, они очень меняют внешность... И в очках...

– Вам придется назвать имя подруги. Я постараюсь сделать так, чтобы это не попало в прессу...

– Но вы понимаете, что яд в ларце у Норы... это все связано...

– Понимаю. А вы свое положение понимаете?

– Начинаю понимать.

– Кому выгодно подвести вас под удар? Под такой сильный удар?

– Не знаю.

– У вас есть конкуренты?

– Есть, но я, к сожалению, не Моцарт... Сальери искать довольно сложно.

– Враждуете с кем-нибудь? Или, быть может, вам мстит муж вашей подруги? Кстати, ее имя, фамилия и адрес...

– Ее муж ничего не знает... Мою подругу зовут Эжени Шорнбах.

– Шорнбах? Ее муж военный?

– Да.

– Чем он занимается?

– Я не знаю.

Берг хорошо знал, чем занимается в Западном Берлине генерал Шорнбах, – он был нелегальным представителем МАД 2.

– У Шорнбах есть дети? – спросил Берг.

– Да.

– Давно у вас эта связь?

– Нет.

На столе прокурора зазвонил телефон, и Люс вздрогнул, хотя звонок был приглушен зеленой подушкой, – видимо, Берг не любил резких звуков, он и говорил-то тихим голосом, таким тихим, что иногда Люсу приходилось подаваться вперед, чтобы услышать его.

– Прокурор Берг... Да, слушаю... Спасибо. Я пришлю нарочного, а пока вы скажете мне устно результаты экспертизы... Так... Так... Так... Ну что же, не очень густо, но уже кое-что... Посылаю вам человека. Спасибо. До свидания.

Он положил трубку, минуту сидел в задумчивости, а потом вызвал секретаршу и попросил:

– Пожалуйста, отправьте нарочного в кинолабораторию АЭГ, Фюрнбергштрассе, девять, к господину Ушицу. Пакет сразу же передадите мне.