Юлиан Семенов - Бомба для председателя

Науман кое-что записал в потрепанную записную книжку, попрощался и исчез. Дорнброка вскоре арестовали. Пообвыкнув в тюрьме, он нашел Наумана. Тот был на свободе – его даже не допрашивали. Встречу устроил Джон Лорд – и не в камере, а, как просил Дорнброк, в тюремном садике, во время двухчасовой утренней прогулки.

– Ну как вы поживаете? – спросил Дорнброк и, взяв Наумана под руку, повел по двору. – Старые идеи перестали преследовать вас или вы по-прежнему вспоминаете прошлое?

– Если прошлое можно забыть, значит, его не было.

– Красиво. И верно, в общем-то очень верно. Я хотел спросить вас: как вы мыслите свое будущее?

– Вы, конечно, знаете о «немецкой партии»?

– Это блеф. Вы пытаетесь сделать национал-социалистическую немецкую партию. Не выйдет. Подготовка создания социалистической имперской партии – еще больший блеф. Нельзя в политике показывать кончик фаллоса; не надо партии заявлять себя организацией защиты сильных. Не надо гальванизировать труп. Ставьте на будущее. Нужна партия, которая в своем названии имела бы два слова: «демократия» и «нация». Мои друзья говорили, что вы, когда встречаетесь с единомышленниками, цитируете Геббельса и вздыхаете о Гитлере: «Это был настоящий вождь!» Не надо бы вам этого делать, если вы действительно храните в сердце верность своим учителям... Идти в будущее следует по пути, обозначенному Гитлером, но под другими знаменами... Я слышал, что вы гонитесь за количеством, – это неразумно. Не надо делать ставку на стадо; ищите тех, кто прошел серьезную школу промышленности, банка, науки. Партия, которая в будущем придет к власти, должна отказаться от роли всезнающего пророка – применительно к экономике, естественно. Никто не вправе претендовать на роль всезнающих мессий... Когда сейчас вы пытаетесь утверждать, что фюрер проиграл потому, что его «обманывал аппарат», вы оказываете ему медвежью услугу – канцлер должен ходить пешком по своей стране, без сотни вооруженных эсэсовцев, которые заслоняют его от народа... Мы ведь ходим по цехам наших заводов, не опасаясь запачкать брюки...

Науман встретился со своим бывшим подчиненным по СС Госсом на следующий день.

– Старик говорил мудрые вещи, Госс. Он говорил так, будто он не в тюрьме, а у себя дома. Он не из хвастунов, но я верно понял: скоро мы его будем встречать у тюремных ворот с национальным флагом. Он согласен финансировать наше движение. Следовательно, главный вопрос: аренда помещений, типографии, кадровые работники – отпадает сам по себе. Остается расхождение: он хочет диктовать нам свои условия, и многие из его условий мы примем. Но он хочет сделать нас своими шавками; он хочет, чтобы мы таскали ему каштаны из огня. А мне этого очень не хочется делать. Он хочет, чтобы наши идеи работали на его индустрию, а я хочу, чтобы его индустрия работала на нашу идею.

– Здесь возможен компромисс.

– Не убежден... Не знаю... Он, когда вернется в свой картель, сразу же войдет в орбиту мировых экономических связей. И его подомнут американцы. А для них судьба Германии – ничто. Они не станут воевать за наш Эльзас, Бреслау, за наш Кенигсберг. Мы – станем. Так что поглядим. А пока выполняем его предписания и берем на вооружение его программу... Вызывайте этого капитана... Как его зовут? Я забыл.

– Тадден. Адольф фон Тадден.

– Да, Тадден. У него хорошее имя, я вспоминаю имена по линии ассоциативной связи, – заметил Науман, – и готовьте его к делу, надо думать о партии, в названии которой будет слово «демократия». Он, в общем-то, самая хорошая кандидатура: сестру казнили эти «проклятые наци», а сам сидел в тюрьме у красных в Польше, да и дядя – уважаемый евангелист... Вы убеждены, что история с сестрой не повлияет на него в будущем?

– Убежден, – ответил Госс. – Он истинный немец. При фюрере он ощутил величие государственного могущества, а это незабываемо. Он был капитаном победоносной армии, а теперь он «проклятый немец». Нет, он никогда не изменит своему прошлому...

– Хорошо, – заключил Науман, – согласен. Теперь второе: Дорнброк просил заняться линией его защиты через нашу прессу. Я думаю, это дело для вас. Причем его трогать не надо. Будем валить тех свидетелей, которые дают обвинение против старца...

После того как Нюрнбергский трибунал приговорил Дорнброка к девяти годам тюремного заключения, он через своих юрисконсультов уволил всех сотрудников, которые на процессе давали показания не в его пользу.

Каждому из этих сотрудников был вручен синий пакет с типографски отпечатанным текстом: «Благодарим вас за работу, в ваших услугах концерн более не нуждается. С наилучшими пожеланиями».