Степан Писахов - Ледяна колокольня

Тащили, кряхтели, пыхтели. Притащили. Голова во дворе, хвост в реке. Вот кака была рыбина!

Мы три зимы щуку ели. Я в городу пять бочек соленой щуки продал.

Вот пирог на столе, думашь с треской? Нет, это щука Розкина лова, только малость лишку просолилась, да это ничего, поешь, обсолонись, лучше попьешь. Самовар у меня ведерный, два раза дольем – оба досыта попьем!

Охотилась собачонка Розка на зайцев. Утресь поела – и на охоту. До полден бегала в лес да домой, в лес да домой – зайцев таскала.

Пообедала Розка, отдохнула – тако старинно заведенье после обеда отдохнуть. И снова в лес за зайцами.

Волки заприметили Розку – и за ней. Хитра собачонка, быдто и не пужлива, быдто играт, кружит около одного места: тут капканы были поставлены на волков. Розка кружит и через капканы шмыгат. Волки вертелись-вертелись за Розкой и попали в капканы.

Хороши волчьи шкуры были, большущи таки, что я из них три шубы справил: себе, жоне и бабке. Волки-то Розкиной ловли, я и Розку не обидел. У своей шубы сзади пониже пояса карман сделал для Розки. Розка тепло любит, в кармане спит и совсем неприметна и избу караулит: шуба в сенях у двери висит, и никому чужому проходу нет от Розки. А как я в гости засобираюсь, Розка в карман на свое место скочит. По гостям ходить для Розки – перво дело.

В одних гостях увидал поп Сиволдай мою шубу, обзарился и говорит:

– Эка шуба широка, эка тепла! Волчья шуба нарядне енотовой. Эку шубу мне носить больше пристало!

Надел Сиволдай мою шубу, а Розка зубами хватила попа сзаду. Поп шубу скинул и говорит:

– Больно горяча шуба, меня в пот бросило!

Руки урядника к чужому сами тянутся.

– Коли шуба жарка – значит, враз по мне.

Надел урядник шубу, по избе начальством пошел, голову важно задрал. Розка свое дело знат. Рванула урядника и раз, и два с двух сторон. Не выдержал урядник, весь вид важный потерял, сначала присел, потом подскочил, едва из шубы вылез. Отдувается.

– Здорово греет шуба, много жару дает, да одно неладно – в носке тяжела!

Хозяйка в застолье стала звать. Мы сели. Поп Сиволдай присел было, да подскочил – Розка знала, куда зубы запустить.

Сиволдай стал на коленки у стола.

– Я буду на коленях молиться за вас, пьяниц, и чтобы вы не упились, лишне вино в себя вылью.

Урядник тоже попробовал присесть и тоже подскочил, за больно место ухватился.

– Ах, и я по примеру попа Сиволдая стану на коленки.

Стоят на коленках перед водкой поп да урядник и пьют и заедают.

Народу набилось в избу полнехонько, всем любопытно поглядеть на попа и урядника в эком виде.

Какой-то проходящий украл мою шубу, подхватил в охапку, по деревне быдто с дельной ношей прошел. За деревней проходящий шубу надел. Розка его рванула зубами. Проходящий взвыл не своим голосом. На всю Уйму отдалось.

Мы сполошились: что тако стряслось? Из застолья выбежали и видим: за деревней человек удират, за зад руками держится.

А по деревне к нам шуба бежит, рукавами размахиват, воротником во все стороны качат, собак пугат.

Урядник на меня наступат, пирог доедат, торопится, пирогом давится, через силу выговариват:

– Кака така сила в твоей шубе? Меня искусала и сама по деревне бегат?

Поп недоеденный пирог в карман упрятал.

– Это колдовство! Дайте сюда святой воды. Я шубу изничтожу.

Дали воды из рукомойника. Сиволдай брызнул на шубу раз да и два. На Розку водой попал. Розка водяного брызганья не терпит, с шубой вместях подскочила, попа за пузо рванула.

– Ох! – заверещал поп. За живот руками хватился и за угол дома спрятался, оттуда визжит.

Шуба – к уряднику. Это Розка все своим умом выделыват, мое дело сторонне, урядник ноги заподкидывал да бегом из нашей деревни. И долго к нам не показывался. Городски полицейски знали мою шубу: коли в волчьей шубе иду, не грабили.

Тетка Торопыга попа Сиволдая в гости ждала. И вот заторопилась, по избе закрутилась, все дела зараз делат и никуды не поспеват!

Хватила поросенка, водой сполоснула да в пирог загнула. Поросенок приник, глазки зажмурил, хвостиком не вертит. Торопыга второпях позабыла поросенка выпотрошить.

А поп званись пирог с поросенком. Тетка Торопыга щуку живу на латку положила, на шесток сунула. Взялась за пирог с поросенком, в печку посадила. А под руку друго печенье, варенье сунулось. Торопыга пирог из печки выхватила, в печку всяко друго понаставила. Пирог недопеченный, да щуку сыру на стол швырнула. У пирога корки чуть-чуть прихватило, поросенок в пироге рыло в тесто уткнул и жив отсиделся.