Эрих Мария Ремарк - Возвращение с Западного фронта (сборник)

Штайнер хитро усмехнулся:

– Потому-то я и побывал там! Я отомстил за вас, детки! – Он достал бумажник и вынул из него шестьдесят швейцарских франков. – Вот. Это четырнадцать долларов или около трехсот пятидесяти французских франков. Подарок Аммерса.

Керн вылупил на него глаза.

– Подарок Аммерса? – с трудом выговорил он. – Триста пятьдесят франков?

– Это я объясню потом, мальчик. Спрячь деньги. А теперь дайте-ка на вас посмотреть! – Он оглядел их с головы до ног. – Впалые щеки, недоедание, вместо ужина какао на воде, и, конечно, никто об этом не знает?

– Пока еще нет, – ответил Керн. – Но всякий раз, когда мы доходим до ручки, Марилл приглашает нас пообедать. Он угадывает это каким-то шестым чувством.

– Есть у Марилла еще и седьмое чувство – страсть к живописи. Он не водил вас после обеда в музей? Такова обычная цена за его угощение.

– Да, он показал нам Сезанна, Ван Гога, Мане, Ренуара и Дега, – сказала Рут.

– Вон как! Импрессионистов, значит. Тогда он вас, по-видимому, угостил обедом. За ужин он заставляет идти смотреть Рембрандта, Гойю и Эль Греко. А теперь, ребята, одеваться! Живо! Рестораны города Парижа ярко освещены и ждут вас!

– А мы только что… – начала было Рут.

– Вижу, вижу! – угрюмо перебил ее Штайнер. – Сейчас же одевайтесь! Я купаюсь в деньгах!

– Мы и так одеты…

– И это называется одеты! Все понятно – продали пальто какому-нибудь единоверцу, который наверняка надул вас…

– Почему же… – сказала Рут.

– Дитя мое! Есть и среди евреев нечестные люди! Вынужден отметить это, как бы свято я ни чтил в настоящее время ваш народ-мученик. Итак, пошли! Исследуем вопрос о расовом происхождении жареных кур.

– А теперь выкладывайте все по порядку, – сказал Штайнер после ужина.

– Получается сплошная чертовщина, – заявил Керн. – В Париже есть все: не только туалетная вода, мыло и духи, но и английские булавки, шнурки для ботинок, пуговицы и даже изображения святых. Торговать почти невозможно. Что я только не перепробовал – мыл посуду, таскал корзины с фруктами, надписывал адреса, продавал игрушки… Никакого толку. Все это случайно и ненадежно. Две недели Рут работала уборщицей в конторе; потом фирма обанкротилась, и Рут не получила ни одного су. Она пыталась вязать и продавать пуловеры, но ей предлагали за них ровно столько, сколько стоила шерсть. – Он распахнул пиджак. – Поэтому я и расхаживаю по Парижу, как богатый американец, – в пиджаке и пуловере. Это очень здорово, когда нет пальто. Хочешь, она тебе свяжет пуловер?..

– У меня еще осталось немного шерсти, – сказала Рут. – Правда, черной. Вы любите черный цвет?

– Еще как люблю! Ведь и живем-то мы «по-черному», нелегально. – Штайнер закурил сигарету. – В общем, все понятно! Вы продали свои пальто или заложили их?

– Сперва заложили, а потом продали.

– Что ж, таков путь естественного развития. Вы были когда-нибудь в кафе «Морис»?

– Нет. Только в «Альзасе».

– Ладно. Тогда едем в «Морис». Есть там такой Дикман. Этот человек знает решительно все, включая подробности о приобретении пальто. Но я хочу расспросить его и о более важном деле. О Всемирной выставке, открывающейся в этом году.

– Всемирная выставка?

– Да, малыш, – сказал Штайнер. – Говорят, там набирают рабочих и не особенно интересуются их документами.

– Когда же ты успел все это разузнать, Штайнер? Сколько времени ты в Париже?

– Четыре дня. Прибыл сюда из Страсбурга. Были у меня там кое-какие дела. О вас мне рассказал Классман. Я встретил его в префектуре. Не забывайте, дети, что у меня есть паспорт. Через несколько дней переберусь в отель «Энтернасиональ». Очень мне нравится это название.

Кафе «Морис» чем-то напоминало венское кафе «Шперлер» и цюрихское «Грайф». То была типичная эмигрантская биржа. Заказав кофе для Керна и Рут, Штайнер подошел к какому-то пожилому человеку. Они поговорили. Затем человек испытующе посмотрел на Керна и Рут и ушел.

– Вот это и был Дикман, – сказал Штайнер. – Он знает все. Насчет Всемирной выставки я не ошибся. Сейчас сооружаются иностранные павильоны. Строительство ведется за счет иностранных правительств. Часть рабочей силы прибыла из-за границы, но для земляных работ и тому подобного нанимают людей на месте. Этим надо воспользоваться! Поскольку жалованье рабочим выплачивается различными иностранными комитетами, французы почти не обращают внимания на тех, кто работает на площадках. Завтра утром сходим туда. Кстати, многие эмигранты уже работают там. Ведь мы дешевле французов, и в этом наше преимущество.