Эрих Мария Ремарк - Возвращение с Западного фронта (сборник)

Потцлох снова содрогнулся. Но тут же лицо его прояснилось.

– Ну, если она все равно была обречена, тогда – другое дело! – Он уплатил Керну гонорар и затем подвел его к тиру. – Молодой человек, – сказал он, – а теперь вы узнаете, кто такой Леопольд Потцлох, последний из друзей человечества. Выберите себе что-нибудь из этих вещей! На память! Точнее говоря, для последующей продажи! Порядочный человек никогда не хранит сувениры. Они только отравляют жизнь. Все равно вам придется чем-нибудь торговать, не так ли? Вот и выбирайте! На свое усмотрение…

Он исчез в направлении «Панорамы всемирных сенсаций».

– Не отказывайся, – сказал Штайнер. – Барахло всегда можно загнать. Возьми небольшие, легкие вещи. И не мешкай, а то он еще передумает.

Но Потцлох не передумал. Напротив, в дополнение к пепельницам, гребешкам и игральным костям, взятым Керном, он дал ему еще трех обнаженных богинь из поддельной бронзы.

– Для маленьких городов лучшего товара и не придумать! – пояснил он и, разразившись ироническим хохотком, поймал на лету пенсне. – Провинциалам, знаете ли, свойственно этакое смутное, тягучее томление по женской красоте. Правда, я имею в виду те городишки, где нет борделей… А теперь, Керн, с Богом! Спешу на конференцию протеста против высоких налогов на развлечения. Налоги на развлечения! Как это типично для нашего века!.. Вместо того чтобы премии нам давать!..

Керн упаковал свой чемодан и сел ужинать с Лило и Штайнером.

– Печалься, малыш, горюй! – сказал Штайнер. – Это твое право. Древнегреческие герои плакали куда больше, чем современные сентиментальные дуры. Греки знали, что горе подавлять не следует. А наш идеал – неколебимая отвага мраморной статуи. Ни к чему это! Погорюй как следует и скорее избавишься от тоски.

– Иной раз печаль – высшее счастье, – спокойно проговорила Лило, подавая Керну тарелку борща со сметаной.

Штайнер улыбнулся и погладил ее голову.

– А для тебя, – обратился он к Керну, – пусть пока что высшим счастьем остается хороший обед. Это старая солдатская мудрость. А ведь ты – солдат, не забывай об этом. Ты – патруль. Часовой, высланный гражданами мира в дозор. На самолете можно за день перелететь десяток таможенных границ. И каждая из них посягает на другую, и все они вооружаются до зубов железом и порохом. Но так будет не всегда. Ты, Людвиг, один из лучших европейцев – не забывай этого. Гордись этим!

Керн улыбнулся:

– Все это хорошо, и я, конечно, очень горд. Но что же я буду делать сегодня вечером, когда останусь один.

Он уехал ночью, купив билет четвертого класса в самом дешевом поезде. Поезд шел по боковым веткам и в конце концов прибыл в Инсбрук. Отсюда Керн пошел пешком, надеясь, что кто-нибудь подбросит его на машине. Но машины не попадались. Вечером, зайдя в придорожный трактир, он съел порцию жареного картофеля. Это было сытно и дешево. На ночь забрался в стог сена, применив способ, усвоенный от вора, соседа по тюремной камере. Он действительно отлично выспался. На следующее утро его подвезли на машине до Ландека. Владелец автомобиля купил у него за пять шиллингов одну из богинь директора Потцлоха. Вечером пошел дождь. Керн остановился в небольшом заезжем дворе и сыграл в тарок с двумя лесорубами. Он проиграл три шиллинга. Это так огорчило его, что до полуночи он не мог заснуть. Потом он расстроился еще больше, подумав, что уплатил целых два шиллинга за ночлег, а ему все не спится; но в конце концов сон сморил его. Утром он пошел дальше и вскоре остановил машину. Однако водитель роскошного автомобиля – «аустродаймлера» стоимостью в пятнадцать тысяч шиллингов – потребовал с него пять шиллингов за проезд. Керн отказался. Потом он проехал несколько километров на телеге какого-то крестьянина. Тот дал ему большой кусок хлеба с маслом. Ночью Керн опять забрался в стог сена. Шел дождь, и он долго прислушивался к его монотонному шуму, вдыхая пряный и возбуждающий аромат мокрого преющего сена. На другой день, изнемогая от усталости, он взошел на Арльбергский перевал и преодолел его. Не успев перевести дух, он неожиданно набрел на жандарма-самокатчика. Тот задержал его. Пришлось пройти с ним обратно до Сант-Антона, где его заперли на ночь. Керн не спал ни минуты – все боялся, как бы они не выведали о его высылке из Вены и не вернули туда для нового предания суду. Но жандармы поверили, что он намерен перейти границу, и утром отпустили его. Теперь он отправил чемодан багажом до Фельдкирха, решив, что с чемоданом в руках снова привлечет внимание жандарма. Через сутки он дошел до Фельдкирха, забрал чемодан, дождался темноты, разделся на берегу Рейна и, неся высоко над головой свой скарб, перешел реку вброд. Так Керн очутился в Швейцарии. Он крался по дорогам еще две ночи, пока самые опасные места не остались позади. Затем вновь сдал чемодан в багаж и на попутной машине доехал до Цюриха.