Эрих Мария Ремарк - Возвращение с Западного фронта (сборник)

– Кажется, во всем огромном городе только мы с тобой еще не спим, – сказал Керн.

– Не знаю. Полицейские – те, пожалуй, бодрствуют дольше всех.

– Здесь нет никаких полицейских. Здесь лес. До чего же хорошо идти, вот просто так! Собственных шагов не слышишь.

– Да, ничего не слышно.

– Нет, тебя-то я слышу. Или, может быть, себя. И вообще – не могу себе представить, как это я жил без тебя.

Они пошли дальше. Было так тихо, что казалось – сама тишина нашептывает что-то, казалось, тишина задыхается и ждет чего-то чудовищного и чужого откуда-то издалека.

– Дай руку, – сказал Керн. – Боюсь, как бы ты вдруг не исчезла.

Рут прижалась к нему и коснулась волосами его лица.

– Рут, – сказал он, – я понимаю – мы вместе, и это не бог весть что среди всего этого панического бегства, среди пустоты, но для нас это, пожалуй, гораздо больше многого, для чего люди придумали столько громких слов…

Она кивнула, не отводя голову от его плеча. Они постояли молча.

– Людвиг, – сказала Рут, – иной раз мне уже никуда не хочется двигаться, никуда. Вот прямо взяла бы да повалилась на землю, и пусть бы все кончилось…

– Ты устала?

– Нет, не устала. Совсем не устала. Мне кажется, я могла бы идти так без конца. Как все мягко… Идешь и ни на что не наталкиваешься…

Поднялся ветерок. Листва над ними зашелестела. Керн почувствовал на руке теплую каплю. Другая капля задела щеку. Он посмотрел вверх.

– Начинается дождь, Рут.

– Правда.

Капли стали падать равномернее, плотнее.

– Возьми мой пиджак. Мне все равно, я привык.

Он набросил ей на плечи пиджак. Вместе с теплом ее охватило непривычное чувство защищенности.

Ветер прекратился. На мгновение лес словно затаил дыхание, потом вспыхнула белая бесшумная молния, прогрохотал гром, и сразу же разразился могучий ливень, будто молния разорвала небо пополам.

– Побежали! Быстро! – крикнул Керн.

Они устремились к карусели, закрытой полотнищами брезента и неясно проступавшей в темноте, будто какое-то разбойничье логово. Керн приподнял нижний край брезента. Пригнувшись, они нырнули под него и выпрямились, уже защищенные подобием огромного и темного барабана, по которому шумно хлестал ливень.

Керн взял Рут за руку и повел за собой. Вскоре ее глаза привыкли к темноте. Как привидения, вырисовывались вздыбленные деревянные лошадки, олени застыли в своем нескончаемом беге, лебеди раскинули крылья, полные таинственных сумерек. И словно само спокойствие, едва различимые, горбились своими могучими спинами слоны.

– Сюда! – Керн подвел Рут к гондоле. Взяв несколько подушек из фаэтончиков и карет, он устлал ими дно гондолы. Затем сорвал с одного из слонов расшитую золотом попону.

– Вот тебе одеяло, как у принцессы…

Снаружи перекатывался затяжной гром. Вспыхивали молнии, и душный мрак шатра озарялся матовым, бледным блеском, и тогда пестрые раскидистые рога и сбруя животных, мирно построившихся друг за дружкой в вечный круг, сливались в какое-то нежное, далекое видение зачарованного рая. Керн смотрел на бледное лицо и темные глаза Рут. Укрывая ее, он ощутил ладонью грудь, такую же неведомую, такую же чужую и волнующую, как и в ту первую ночь, в пражском отеле «Бристоль».

Гроза быстро приближалась. Теперь гром заглушал ливневые струи, хлеставшие по туго натянутой брезентовой крыше, с которой низвергались потоки воды. Земляной пол содрогался от раскатов, и вдруг, когда один из них, особенно мощный, еще не успел отзвучать, карусель дрогнула и стала медленно поворачиваться. Она двинулась по кругу, словно нехотя и куда медленнее, чем днем, повинуясь какому-то тайному принуждению. Заиграл механический орган, тоже медленнее, чем днем. Звуки перемежались необычайно длительными интервалами. Карусель повернулась всего лишь на пол-оборота, будто спросонья… Затем вновь замерла. Умолк и орган, точно обессилев от напряжения, и только дождь, эта древнейшая колыбельная песня, продолжал шуметь.

Площадь перед университетом раскинулась под слепящими лучами полуденного солнца. Воздух был прозрачный и голубой, а над крышами кружила беспокойная стайка ласточек. Керн стоял на краю площади, ожидая Рут.

Первая группа студентов вышла из широких дверей и стала спускаться по лестнице. Керн привстал на цыпочки – не мелькнет ли ее коричневый берет. Обычно она появлялась в числе первых. Но сегодня он не увидел ее. Потом студенты почему-то перестали выходить из здания, а некоторые из вышедших вернулись обратно. Видимо, что-то случилось.