Эрих Мария Ремарк - Возвращение с Западного фронта (сборник)

Керн затаил дыхание. Он перепутал комнаты.

– Здесь есть кто-нибудь? – снова спросил голос.

Керн боялся шелохнуться и чувствовал, как покрывается холодной испариной.

Через некоторое время он услышал дыхание. Девушка повернулась на постели. Он подождал еще две-три минуты. Все было тихо. В темноте слышалось глубокое ровное дыхание. Керн бесшумно поднял чемодан и выбрался в коридор.

Теперь в коридоре, у двери комнаты Керна, стоял мужчина в нижней рубахе. Он видел, как Керн вышел из соседнего номера, и разглядывал его сквозь очки. Керн окончательно смешался и не стал ничего объяснять. Не сказав ни слова, он прошел через открытую дверь мимо мужчины. Тот даже не посторонился. Керн положил свои вещи и улегся, предварительно ощупав рукой одеяло. Под ним никто не лежал.

Мужчина постоял еще с минуту в дверях. В тусклом свете коридора поблескивали его очки. Затем он вошел и громко захлопнул дверь.

В то же мгновение снова раздались крики. Теперь Керн понял все.

– Не бейте! Не бейте! Ради Христа, не бейте меня! Пожалуйста, прошу вас! О!..

Крик перешел в какой-то отчаянный хрип и внезапно смолк. Керн привстал.

– В чем дело? – спросил он в темноту.

Щелкнул выключатель, и стало светло. Мужчина в очках подошел к третьей кровати. На ней лежал человек с блуждающим взглядом. Он был весь в поту и кряхтел. Мужчина взял стакан, налил в него воды и поднес к губам соседа.

– Выпейте. Вам что-то приснилось. Здесь вы в полной безопасности.

Человек жадно выпил воду. Резко двигался кадык на тощей шее. Затем он обессиленно откинулся на подушку, глубоко вздохнул и закрыл глаза.

– В чем дело? – снова спросил Керн.

Мужчина в очках подошел к его кровати.

– Вы спрашиваете, в чем дело? Просто человеку сон приснился. Этакий громкий сон. Три недели назад его выпустили из концентрационного лагеря. Нервы. Понимаете?

– Понимаю, – сказал Керн.

– Вы живете здесь? – спросил мужчина в очках.

Керн утвердительно кивнул:

– Видимо, и я немного нервничаю. Когда он закричал в первый раз, я выбежал в коридор. Думал – полицейская облава. А потом перепутал комнаты.

– Ах вот что…

– Извините меня, пожалуйста, – сказал третий мужчина. – Теперь я уже не засну. Простите меня.

– Ерунда какая! – Человек в очках подошел к своей кровати. – Вы ничуть не мешаете нам. Мало ли кому что приснится? Разве не так, молодой человек?

– Конечно! Мне это совсем не помешало, – подтвердил Керн.

Щелкнул выключатель. Стало опять темно. Керн вытянулся. Он долго не мог уснуть. Как все было странно в соседней комнате. Нежная девичья грудь под тонкой простыней. Он все еще ощущал ее… Словно его ладонь изменилась от этого прикосновения.

Потом он услышал, как человек, кричавший во сне, встал и уселся у окна. Его склоненная голова выделялась черным пятном на фоне забрезжившего мутного рассвета – словно какой-то мрачный памятник рабу. Некоторое время Керн смотрел на него. Потом его одолел сон.

Йозеф Штайнер без труда перешел границу в обратном направлении. Он хорошо знал ее и, как старый солдат, привык к ночному патрулированию. В войну он командовал ротой и еще в 1915 году был награжден орденом Железного креста за проведение опасного поиска, из которого вернулся с пленным.

Через час он был вне опасности и направился на станцию. В вагоне было немного пассажиров. Проводник удивленно взглянул на него.

– Уже обратно?

– Один билет до Вены, – ответил Штайнер.

– Быстро это у вас получилось, – сказал проводник.

Штайнер равнодушно посмотрел на него.

– Мне это знакомо, – продолжил проводник. – Каждый день доставляют несколько человек к границе. Поневоле запоминаешь. Прямо наказание какое-то. Ведь вы ехали в этом же вагоне. Что – уже позабыли?

– Не понимаю, о чем вы говорите.

Проводник рассмеялся:

– Прекрасно понимаете. Пройдите на заднюю площадку. Придет контролер – спрыгнете. Впрочем, так поздно контроля, наверно, не будет. Так что сэкономите на билете.

– Хорошо.

Штайнер поднялся и прошел назад. Ветер обдувал его, и он смотрел на проносившиеся мимо огоньки маленьких деревушек. В них жили виноделы. Он дышал полной грудью и испытывал опьянение, сильнее которого не бывает, – опьянение свободой. Он чувствовал, как кровь разливается по жилам, чувствовал теплую силу мускулов. Он жил. Его не поймали. Он жил, он сумел улизнуть.

– Возьми сигарету, брат, – сказал он проводнику, пришедшему на площадку.

– Давай. Только сейчас мне нельзя курить. Служба.