Анатолий Брянчанинов - Сказка об Иване Быковиче

Первым вышло сторожить
Сыну царскому; до ночки
Вышел он, залег в кусточки
И скорехонько уснул;
Но Быкович не вздремнул
И, как только мрак сгустился,
Он в доспехи облачился
И под мост не медля стал.
Вдруг лес ближний застонал,
Воды в речке взволновались,
Совы в страхе раскричались, –
Чешуей гремя своей,
Шестиглавый едет змей…
Конь под ним чернее ночи,
Как каленый уголь очи,
Ворон черный на хребте,
Пес свирепый на хвосте.
Конь под змеем спотыкнулся,
Черный ворон встрепенулся,
Пес свирепый зарычал;
Змей, озлившись, закричал:
– «Что ты, падаль, к низу гнешься,
Ты, перо, чего трясешься,
А ты, песья шерсть, встаешь?
Аль со страху невтерпеж?
Аль Быкович вам приснился?
Знайте ж: он и не родился;
А родился – так возьму
Его на руку, сожму –
И мокренько только будет!
Пусть-ка прежде порассудит
Своей глупой головой.
Бой не страшен ли со мной?»
Мигом выскочил Быкович…
– «Не хвалися, Змий Змеевич:
Ясна сокола не взял,
А уж перья ощипал!
Выходи, в борьбе скорее
Мы узнаем, кто сильнее!»
Вот сошлись, взвилася пыль;
Дрогнул берег, и ковыль
Кровью черной обагрился…
Трех голов злодей лишился!
– «Дай мне роздых!» молит змей.
– «Что за роздых? Мне скорей
Отдохнуть бы, Змей Змеевич! –
Говорит Иван Быкович: –
«Я – с одною головой,
У тебя ж запас тройной!»
Снова сшиблись; змей дал маху –
И коровий сын с размаху
Змию головы срубил,
Тело на воду пустил
И, шесть глав сложив рядочком
Под калиновым мосточком,
Отдыхать в избу пошел.
Утром царский сын пришел,
Говорит: «идите смело –
Хоть бы муха пролетала!»
Бабий сын на караул
Как пошел, так и заснул;
Но Быкович не ложился
И. как мрак ночной сгустился,
Щит и меч с собою взял
И под мост немедля стал.
Вдруг окрестность застонала,
Вся река заклокотала, –
Едет страшный лиходей,
С девятью главами змий.
Конь под ним чернее ночи,
Ярче звезд блистают очи,
Ворон черный на хребте,
Пес свирепый на хвосте.
Конь под змеем спотыкнулся,
Черный ворон встрепенулся,
Пес свирепый зарычал.
Змей, озлившись, закричал:
– «Что ты, падаль, к низу гнешься,
Ты, перо, чего трясешься,
А ты, песья шерсть, встаешь?
Аль от страху невтерпеж?
Аль Быкович вам приснился?
Знайте ж: он и не родился:
А родился – так щелчком
Порешу я с молодцом!»
Мигом выскочил Быкович:
– «Не бахвалься, Змей Змеевич!
Прежде Богу помолись
Да за дело и примись…
Ведь от нас еще закрыто,
Чья возьмет, чья будет бита!»
Вот сошлись; взвилася пыль.
Дрогнул берег, и ковыль
Кровью черной обагрился:
Шести глав злодей лишился!
Взвыл от боли лютый змей,
И противника скорей
В землю вбил на пол-аршина.
– «Ах ты, злая образина!»
Добрый молодец вскричал;
Горсть песку немедля взял
И с размаху, что есть мочи,
Бросил зверю прямо в очи;
А пока их тот чесал,
Богатырь ему срубал
Три главы еще живые;
Тело в воды голубые
Опустил, а девять глав,
К снятым ранее прибрав,
В путь обратный снарядился.
Утром бабий сын явился.
Так ребятам говорит:
– «Все в порядке обстоит;
Хоть бы муха пролетала…
Ты иди, Быкович, смело!»
Тот немедля братьев взял,
Свел на берег, показал
Главы змеев и, с укором,
Стал стыдить плохим дозором:
– «Где вам, сони, воевать, –
На печи бы вам лежать!»
Вот Быкович в третью ночку
Собрался идти к мосточку;
В стену нож над чашей вбил,
Братьев так предупредил:
– «Вы, ребята, не дремлите,
В чашу пристально глядите:
Коли кровь с ножа польет
И из чаши вон пойдет –
Моего коня спускайте
И на помощь поспешайте.
Ждет Быкович под мостом…
Вдруг раздался страшный гром,
Воды в речке взволновались,
Совы в страхе раскричались, –
О двенадцати главах,
О двенадцати крылах,
Змей-страшило выезжает,
Всю окрестность освещает.
Во лбу месяц золотой;
Ребра звездами сияют,
Из-под ног огни сверкают;
Черный ворон на хребте,
Пес свирепый на хвосте.
Конь под змеем спотыкнулся,
Черный ворон встрепенулся,
Пес свирепый зарычал.
Змей, взбесившись, закричал:
– «Что ты, падаль, к низу гнешься,
Ты, перо, чего трясешься,
А ты, песья шерсть, встаешь?
Аль со страху невтерпеж?
Аль Быкович вам приснился?
Знайте ж! он и не родился;
А родился – так плевком
Порешу я с молодцом».
Мигом выскочил Быкович…
– «Ну, хвастун ты, Змей Змёевич!
Обожди-ка, не хвались,
Прежде Богу помолись!
Я пришел ведь не дивиться,
А на смерть с тобою биться!»
Боевым мечом хватил –
Три главы ему срубил.
Змий ни мало не смутился,
Главы поднял, наклонился –
И так главы приросли,
Словно их и не снесли!
Видит витязь: плохо дело,
Сила вражья одолела,
В землю вбила на аршин…
– «Стой, – кричит, – ты, бесов сын!
И цари среди сраженья
Допускают замиренья, –
«Беспрерывный будет бой?»
Змей на роздых согласился,
А Быкович изловчился,
И немедленно пустил
Рукавицей, что есть сил,
В ту избу, где братья были;
Стекла громко прозвонили,
Но им, сонным, не слыхать.
Вот Быкович наступать
Снова начал на злодея –
И скорехонько у змея
Не хватило шести глав;
Змей, немедля их подняв,
Тем ни мало не смутился,
Шеей толстой наклонился –
И те главы приросли,
Словно их и не снесли!
Видит витязь: плохо дело,
Сила вражья одолела,
В землю по пояс вошел,
Речь о роздыхе завел.
Змей на роздых согласился,
А Быкович изловчился,
И в избушку, что есть сил,
Рукавицею пустил:
Та всю крышу своротила,
Но ребят не разбудила.
Вновь Быкович наступил,
Змею девять глав срубил.
Змей ни мало не смутился,
Главы поднял, наклонился –
И те главы приросли,
Словно их и не снесли!
Утомясь от третьей встречи,
Вбитый в землю уж по плечи,
Витязь змею закричал,
Чтобы роздых ему дал.
Змей с охотой согласился,
А Быкович изловчился,
Шапку снял, в избу пустил,
По бревну всю раскатил.
Тут уж братья повскакали,
К чаше живо подбежали:
Кровь с ножа так и струит,
Из посуды вон бежит;
Конь храпит, дрожит и бьется
И с цепей на волю рвется.
В тот же миг коня спустив,
Меч булатный обнажив,
Братья на реку помчались,
Но пока они сбирались –
Змея конь уже топтал,
А Быкович отрубал
Буйны головы злодея;
После туловище змея
По частям в реку швырнул,
Братьев ленью упрекнул:
– «Вот на вас я положился, –
И чуть жизни не лишился!»
На заре оставив дом,
Храбрый витязь воробьем
Обернулся, и к богатым
Белокаменным палатам,
Прилетев, из воробья
Обратился в муравья.
Тот в покои втихомолку
Пробрался, забился в щелку
И прислушиваться стал.
– «Всех Быкович осмеял, –
Ведьма охает и злится: –
Каково зятьев лишиться,
Страшных витязей таких!»
– «Не горюй ты так о них,
Говорят чудовищ жены; –
Мы ведь, матушка, смышлены
И отплатим молодцу!»
– «Я вот голод напущу,
Дочь меньшая обещает, –
И где путь им пролегает,
Выйду, в яблонь обернусь,
И плодами огнетусь;
Кто плодом моим прельстится,
Мигом с жизнию простится!»
– «Я же жаждою дойму,
И колодца вид приму;
Кто воды моей коснется –
Живо ею захлебнется» –
Дочь вторая говорит;
А большая дочь грозит:
– «Нагоню я сон свинцовый,
И постелькою пуховой
Обернусь, и стану ждать:
Кто приляжет отдыхать,
Тот скорей сгорит, чем в печи!»
Вот Быкович эти речи
Как подслушал, полетел
И пред хаткой, здрав и цел,
Прежним молодцем явился;
Братьев взял и в путь пустился,
Едут молодцы домой
По дорожке столбовой;
Сильно голодом скучают,
Чем унять его не знают,
Глядь – вдруг яблонька стоит,
Спелым яблочком манит…
К ней царевич с бабьим сыном
Добрались скачком единым,
Но Быкович упредил:
Мигом яблоньку срубил –
Та вся кровно облилась!
То же самое случилось
И с постелькою потом,
И с колодцем-родником –
Змеев жен как не бывало!