Осип Мандельштам - Сохрани мою речь навсегда… Стихотворения. Проза (сборник)

Стих. «Чтоб приятель и ветра, и капель…»написано во славу давнего героя ОМ Франсуа Виллона (упоминаются два его Завещанья, он назван небесным разбойником, сораспятым с Христом, но – в отличие от ранней статьи о нем – противопоставлен готике и паучьим правам церкви; образ черепа – из «Стихов о неизвестном солдате»); здесь он неожиданно противопоставляется враждебной человеку египетской культуре (ср. «Гуманизм и современность»). В бутылках цари – форму бутылок имели короны фараонов Южного Египта; множество цапель и бутылок – иероглифы царских имен окружались рамками-картушами, похожими на флакон, лежащий на боку; собачина – видимо, от загробного судьи Анубиса, изображавшегося с головой шакала; всякая всячина – игрушечная утварь, которая хоронилась с мертвецами и вызывала такое умиление ОМ в статье «О природе слова». Весной 1937 г. усилилась травля ОМ воронежской писательской организацией, он говорил о себе: «Надо виллонить».

Классовая борьба за бесклассовое будущее в «Стихах о неизвестном солдате» заставила ОМ бросить взгляд и на доклассовое прошлое «первобытного коммунизма» – такой (или почти такой) казалась советской науке недавно открытая догреческая критская культура. ОМ знал о ней по книгам, а классическая греческая керамика хорошо была представлена в собрании воронежского (прежде – Юрьевского) музея. Первым явилось стих. «Длинной жажды должник виноватый…» – о сосуде для смешения вина и воды («кратере») с классической росписью. Затем «Гончарами велик остров синий…»: дельфины – излюбленный мотив критских росписей, текучая богиня – от гипотезы о матриархате на Крите, а волоокое (небо), летучая рыба и вода, говорящая «да» еще раз напоминают о критском стиле в картине Серова «Похищение Европы» (ср. «С розовой пеной усталости…»). Выздоравливай же – обращение к НЯМ. Стих. «Флейты греческой мята и йота…»возвращает к теме раннего стих. «Silentium»: правдива чистая музыка, неправдива – облеченная в слова; истинна флейта, самообманчив флейтист, мнящий себя творцом. Концовка, сомнение в собственной мере, грозящей мором и убийством, – может быть, прорвавшееся в стихи сомнение поэта в своем равноденствии с народом, в приятии советской действительности. (НЯМ видела здесь память о флейтисте К. Швабе (1873–1939), воронежском знакомом ОМ, арестованном тремя месяцами раньше.) К этому же ряду стихов относится отрывочное четверостишие «Нереиды мои, нереиды…».

Последние воронежские стихи связаны с именем Н. Е. Штемпель, которая в это время выходила замуж. Стих. «Я к губам подношу эту зелень…»о весенней клейкой клятве природы (от «клейких листочков» Достоевского), которая в вечном кругообороте преступит эту клятву осенью, написано после совместной прогулки в воронежском Ботаническом саду. По поводу стих. «На меня нацелилась груша да черемуха…» – НЯМ сказала: «Это о нас с вами, Наташа». Свадебная стилизация «Клейкой клятвой липнут почки…»( старший брат и сестрица вымышлены) была написана в ответ на первое известие о будущей свадьбе. Через два дня Н. Штемпель познакомила ОМ с женихом ( юношей-погодком ), вчетвером с подругой они вместе ужинали и гуляли по Воронежу; на следующий день ОМ подарил ей двухчастное стихотворение «К пустой земле невольно припадая…» – тоже о вечном круговороте умирания и воскресения земли и человека; Н. Штемпель хромала ( стесненная свобода одушевляющего недостатка ), припадая к земле, поэтому точка зрения поэта и героини – из подземного царства: сопровождать воскресших и впервые приветствовать умерших – их призванье. Эти стихи он назвал своим завещанием: «Это лучшее, что я написал».

Из стихов, написанных летом после Воронежа, сохранились лишь немногие. Чарли Чаплин – одно из первых, тотчас по приезде в Москву, с мотивами из фильмов «Новые времена» и «Скейтинг-ринг»; ОМ склонен был отождествлять себя с образами Чаплина, поэтому НЯМ сердилась на строку «А жена твоя – слепая тень». В Савелове, на берегу Волги, написаны два стихотворения в новой образной и ритмической манере – «Пароходик с петухами…»(Москва, радио, сводка погоды, небо и непонятная последняя строфа) и «На откосы, Волга, хлынь, Волга, хлынь…» – похвала южной красоте Е. Е. Поповой (1903–1964), жены и режиссера моноспектаклей артиста В. Н. Яхонтова (1899–1945), друга ОМ, – красоте, как бы перенесенной из Индии на Русь Алексея Михайловича. Неожиданный опереточный мотив («Стрелочек») уже использовался ОМ в детском стих. «Два трамвая» («Я спрошу у лошадей, лошадей…»). Е. Попова импонировала ОМ искренней и страстной верой в Сталина ( «Я не отдам его!» ) – об этом оба последних стихотворения, «С примесью ворона голуби…»(«стихи эти явились в результате нашей прогулки в машине по городу», «выглядит хулиганистым мальчишкой и написал мне стихи, которые прячет от Н. Я.», – писала Попова мужу) и вторые Стансы(«Необходимо сердцу биться…») ( полоса с приговором – по делу М. Тухачевского и других военачальников; футбол – событием июня 1937 был приезд команды басков из республиканской Испании; «Новые плоды» – композиция о Мичурине, над которой работал Яхонтов).