О. Генри: Пятое колесо

Едва обретя ясность рассудка и устойчивость тела, отставной кучер со всех ног пустился обратно к Бродвею.

– Ненормальный, – определил он на бегу таинственного автомобилиста. – Такие, видно, у него забавы. А все-таки мог бы раскошелиться на доллар-другой. Мне вон теперь надо торопиться назад в очередь бездомных любителей дарового ночлега, не то их всех успеют распроповедовать по кроваткам.

Когда Томас завершил свою двухмильную пробежку оказалось, что из всей армии бесприютных налицо лишь взвод в восемь – десять человек. Он занял положенную новоприбывшему позицию на левом фланге задней шеренги. Впереди него стоял тот самый молодой человек, который рассказал ему о больнице и обмолвился о жене и ребенке.

– Как жаль, что я снова вижу вас в этой очереди, – обернувшись к Томасу, сказал молодой человек. – Я думал, вам подвернулось что-то получше.

– Мне-то? – отозвался Томас. – Да я просто пробежался вокруг квартала, чтобы согреться. А публика, я вижу, не очень-то сегодня спешит со своими лептами на богоугодное дело.

– В такую погоду, – вздохнул молодой человек, – благотворительность не только, по пословице, начинается дома, но там же и кончается.

В это время проповедник и его флегматичный ассистент затянули последний псалом, взывая к Провидению и к прохожим. Те из искателей ночлега, у которых температура в горле еще не упала ниже точки замерзания, стали уныло и фальшиво им подтягивать.

И вдруг на половине второго куплета Томас увидел энергичную молодую особу в развевающейся одежде, смело шагавшую навстречу ветру и поперек мостовой с противоположного тротуара прямо к нему.

– Энни! – завопил он и бросился ей навстречу.

– Ах, глупый ты, глупый! – плача и смеясь, говорила Энни, повиснув у него на шее. – Зачем ты это сделал?

– Это все она, горькая, – кратко объяснил Томас. – Но впоследствии – ни-ни. Ни капли. – Он привел ее на тротуар. – А как ты меня заметила?

– Я приехала за тобой, – ответила Энни, крепко держась за его рукав. – Ах ты, глупый, глупый! Профессор Черубуско сказал нам, где тебя найти.

– Профессор Черубу?… Не знаю такого. Он в какой пивной работает?

– Он ясновидящий, Томас, самый великий в мире. Он говорит, что видел тебя с Халдейским телескопом.

– Врет, – ответил Томас. – Я его не брал. Сроду у меня не было чужих телескопов.

– И еще он сказал, что ты явился в коляске о пяти колесах, или в колеснице, что ли.

– Энни, – вразумляющим тоном сказал Томас, – ну подумай сама. Была бы у меня колесница или там коляска, я давно бы завалился в ней спать. Не дожидался бы, пока меня убаюкают проповедями и псалмами.

– Послушай, ты, глупый человек. Хозяйка говорит, что возьмет тебя назад. Я ее упросила. Но только смотри! И можешь вернуться сегодня же. Твоя комната над конюшней ждет тебя.

– Вот это да! – прочувствованно воскликнул Томас. – Энни, ты лучшая из женщин. Но когда все эти чудеса произошли?

– Нынче, у профессора Черубуско. Он прислал свой автомобиль за хозяйкой, а она взяла с собой меня. Я и раньше там с ней бывала.

– А каких наук он профессор-то?

– Ясновидящий он и чародей. Хозяйка обращается к нему за советами. Он знает все на свете. Только хозяйке от него до сих пор проку нет, хотя она извела на него сотни долларов. Но зато он сказал, что звезды открыли ему, где можно найти тебя.

– А чего старухе понадобилось от этого Чертопузко?

– Семейная тайна, – ответила Энни. – Ну, хватит вопросов. Поехали домой, глупый ты человек.

И они пошли по улице, но Томас вдруг остановился.

– У тебя есть при себе деньги, Энни? – спросил он.

Энни бросила на него подозрительный взгляд.

– Да нет, знаю я эти твои взгляды, – заверил ее Томас. – Ничего подобного. Ни в жизнь, ни капли. Просто там в очереди со мной стоял один малый, которому худо. Он парень славный, и у него есть дети или жены, что ли, и он на больничном листе. Не от выпивки. Если у тебя найдется полдоллара, чтобы ему заплатить за приличный ночлег, было бы самое милое дело.

Пальцы Энни погрузились в недра кошелька.

– Ну конечно, есть у меня деньги, – говорила она. – Полно денег. Целых двенадцать долларов. – И вдруг, с неискоренимой женской подозрительностью к доброте за чужой счет, добавила: – Только приведи его сюда, я на него сперва посмотрю.

Томас отправился исполнять ее повеление. Болезненный юноша из очереди любезно согласился пойти с ним. Но не успели они приблизиться, как Энни, рывшаяся в своем кошельке, подняла голову и сразу завизжала: