Мервин Пик - Мальчик во мгле и другие рассказы (сборник)

Но, кажется, я поступил довольно ловко.

– Я вам перезвоню через полчаса, – сказал я и повесил трубку.

Быть может, прозвучало это грубо, но мой статус садовода не пострадал.

– Что все это такое? – спросила моя жена.

– Предоставь все мне, дорогая, – ответил я. – Дело техники. – И нырнул к себе в энциклопедию. Том «П-План» вскоре напомнил мне: семейство Пальмовых таково, что посрамит любое викторианское ménage [10]близостью своих племянников, тетушек и братьев, племянниц и внуков. Мне напомнили – хотя, наверное, следовало бы сказать сообщили – о существовании веерной пальмы талипот, финиковой пальмы, пальмировой пальмы, ротанговой пальмы и египетской пальмы дум. Имелись перистые пальмы Арека, Кентия, Каламус и Мартинезия, а также веерные Латания, Борассус, Хамеропс и Сабаль, из множества прочих.

Существует, узнал я, тысяча пятьсот видов пальм, преимущественно – тропических. Это меня обескуражило. Я начал потеть. Ко мне подступала некоторая паника. Чилийская кокосовая, сиречь Jubaea spectabile, распространяется вплоть до южного своего предела по 37° широты, а крупные центры ее ареала – тропическая Америка и тропическая Азия, однако в тропической Африке встречается их всего лишь дюжина родов, зато некоторые виды, вроде пальмы дум (к черту этот дум, подумал я, а лицо у меня все пылало от ощущения собственного невежества) и пальмы делеб или пальмировой (Borassus flabellifer), имеют широкое распространение.

Черта с два они там что-то имеют. Меня от них уже тошнило. Но во мне проснулось ослиное упрямство. В конце концов, не мог же я снять трубку у жены на глазах и потребовать доставку пальмы, а затем нагло отпереться.

Весь смысл сводился к тому, чтобы выглядеть сообразительным, прозаичным и, если вы меня понимаете, довольно оригинальным и грандиозным. Все же выродилось в нечто столь смятенное и позорное, что я понимал: если не стану действовать быстро – потеряю хватку.

Сидя с «Британской энциклопедией» на коленях, я поглубже вздохнул и снова снял трубку.

– Алло, – произнес голос.

– Гернси-1010.

– А вам сообщали о…

– Гернси-1010, – возопил я.

Повисло смертоносное молчанье, пока на линии мне вдруг не курлыкнул Голос Чудо-Садовода (сколько же кошмарного самообладанья было в нем).

– О пальме, – сказал я.

– Ах да.

– Я размышлял о веерной пальме, – пробормотал я.

– Очень разумно, сэр.

Я выпрямился, чувствуя себя значительно лучше, и попробовал отыскать соответствующее место в «Британике».

– Вероятно – Chamaerops humilis, трахикарпус, э-э, полминуты – или ту чилийскую штуку, но что бы вы порекомендовали? – поспешно добавил я.

– Вы готовы оставить это на мое усмотрение, сэр?

Черт бы побрал этого человека. Откуда ему было знать, что одним глазом я смотрю в книгу.

– Превосходно, – сказал я довольно бурчливо, однако втайне – с немалым облегченьем.

– А размер ноги, сэр?

– Какой еще ноги? Воцарилась значительная тишина.

– Штамба, – ответил голос, – он же ствол.

– Вы хотите сказать – какого размера дерево мне нужно?

– Именно, – сказал он.

– Самое большое, какое у вас только есть, – сказал я. – Сколько это будет рук?

– Самая длинная нога для пересадки у нас составляет около одиннадцати футов, сэр. У меня для вас как раз имеется крайне декоративная пальма.

– Составляет, значит? – произнес я. – А вы можете отправить ее сразу?

– Разумеется, сэр.

Первая публикация: «Lilliput», январь 1950 г., т. 26, № 1, вып. 151

В комнате находилось два человека, один чуть пухлее, нежели сам бы предпочитал, другой – немного не слишком осанистый. Но оба дотошно ухожены. Руки у обоих были весьма подобны – мягкие и довольно-такие женственные.

– А что с прекрасным предметным созданьем в том алькове? – произнес менее осанистый из двоих.

– Моя бедная ваза? – осведомился его собеседник.

– Да, да, ваза. Но она явно далеко не так бедна. Бывают ли бедняки настолько элегантны? Мне сообщали, у них есть своя особенная красота – кто-то мне как-то раз такое сказал – не помню, кто, – не спрашивайте меня, – но все равно, даже не касаясь бедности (как оно обычно и происходит, господи помоги нам), – если вы меня понимаете – они едва ль вазы – да и не редкие они – дорогой мой дружище – можно сказать, никогда не бывают они редки.