Мервин Пик - Мальчик во мгле и другие рассказы (сборник)

Юмористический и самоуничижительный рассказ «Я купил пальму» запечатлевает происшествие в жизни семейства Пиков, когда они жили на Сарке, и дарит долгожданную возможность взглянуть на автора как на беззаботного чудака.

Но шедевр этого сборника, несомненно, – «Мальчик во мгле», самая сложная и, быть может, наиболее известная короткая работа Пика. Как и почти во всей его литературе, здесь действие происходит в неких фройдовских потемках, сумерках между реальностью и сном. Юный Мальчик-бунтарь – который, пусть и не называется по имени, многим похож на молодого Титуса Гроана, – сбегает из ненавистных пределов дома своих предков и от удушающих слоев ритуала, которыми дом этот спеленат, в окрестную глухомань, где попадает в зверские лапы мерзкого тирана Гиены и раболепного тревожного Козла; некогда существа эти были людьми, но давным-давно слепой и ужасающий повелитель Агнец преобразил их в животные пародии на самих себя.

Эту кафкианскую сказку толкуют по-разному: как фройдистскую притчу о пробуждающейся сексуальности, историю взросления, обличение организованной религии и сатиру на нацизм, – но в итоге, в контексте прочих работ Пика, она бежит легких определений. Зловещая, мрачная и пугающая, повесть эта примыкает к книгам о Титусе (с которыми она несомненно связана) своей причудливой густотой и чувственностью; живая осознанность мельчайших подробностей звука, цвета, запаха и формы – вот что сообщает этой работе автора не только огромное эмоциональное воздействие, но и неувядающую притягательность.

Зрительно она могла бы принять вид темнейшего, мрачнейшего кукольного представления: гротескные полуживотные персонажи, манерные диалоги и театральная природа декораций могли бы разместить эту историю в царстве далекой фантазии. Однако квазиэкзистенциальные борения Мальчика против кошмарного магнетизма Агнца и его непрошенного дара «преобращения» [4]по-прежнему звучат причудливым эхом в мире, который все более сам с собою не ладит, и энергичное описание Пиком невыражаемого, инстинктивного бунта юности – против авторитетов, традиции, даже против собственных корней – и сейчас так же убедительны, как шестьдесят лет назад.

Богатство языка Мервина Пика и широта его воображения никогда не перестают поражать, но мало того – место среди величайших рассказчиков XX века этому писателю обеспечивает его эмоциональный диапазон. В этих рассказах отражается сам темперамент писателя, они – шесть весьма различных взглядов на мир среди бессчетных умственных пейзажей, нарисованных этим переменчивейшим из фантазеров.

Рождество – пора, когда мой отец собирал все семейство у огня у нас в гостиной, чтобы мы послушали его очередную сказку о призраках. При мерцающем свете потрескивающих поленьев мы сидели и ждали, когда он начнет.

Тени от языков пламени оживали и обретали собственные черты, поэтому наше предвкушенье усиливалось, а от самих историй по спинам всегда бежал холодок. Прежде чем начать рассказ, он иногда просил нас описать силуэты, что отбрасывало на стены и потолок пламя из очага. Быть может, это дерево, горная вершина, меч, ведьмина шляпа? – предполагали мы. Он и сам, бывало, подсказывал что-нибудь – и поражал нас ловкостью своих наблюдений.

А затем начиналась сама история. Всякий раз его мягкий мелодичный голос убаюкивал, и нам становилось обманчиво спокойно – но вскоре повествование превращалось в сказку до того жуткую, что волосы у нас вставали дыбом, как и в прошлый раз. Он завлекал глубоко в пропасти своего воображения, а мы со смесью тревоги и завороженности ждали развязки.

По ходу повествования отец прокладывал ложные следы, давал понять, что мы в кои-то веки, быть может, и угадаем исход событий, но мы, слушая его увлеченно и застывши от волнения, обнаруживали, что опять все перепутали. Понемногу плел он свои обычные чары и все ловчее заманивал нас в собственное творенье, покуда мы не достигали того рубежа, когда напряжение в комнате становилось таким, что расслабиться нам удавалось лишь с завершением истории. И когда рассказ подходил к леденящей и драматичной кульминации, свет в комнате вновь зажигался…

В этом сборнике рассказов, никогда прежде не публиковавшихся под одной обложкой, читателя приглашают вновь пережить нечто похожее на то, что своими работами мог внушить мой отец, а также – покуда на бумаге развертывается художественная композиция из его слов – то предвкушение, какое мы испытывали в детстве, и, конечно, удовлетворение от хорошо рассказанной истории. Рассказы эти сопровождаются множеством его картин, рисунков и иллюстраций, созданных ради удовольствия, – как и рассказы, так умело им сработанные.