Борис Виан - «Пена дней» и другие истории

– Поторопитесь, – сказал Жуйживьом. – Меня ждут.

– К обеду? – спросил практикант.

– Нет. Собирать авиамодель «Пинг – девятьсот три». Вы сегодня, однако, любопытны.

Практикант закончил сверлить и вставил градусник в дырочку.

Было видно, как ртуть сначала собралась в комочек, а потом стремительно поползла вверх и, раздуваясь, как мыльный пузырь, зависла на конце термометра.

– Скорей вытаскивайте! – приказал Жуйживьом.

– Господи Исусе! – охнул практикант.

Ртутный шар раздулся еще больше и лопнул у основания. Брызги кипящей ртути упали на кровать. В тех местах, где капнула ртуть, простыни в мгновение ока порыжели. На белой ткани проступили почти параллельные линии, сходившиеся в конце концов к ртутной кляксе.

– Переверните стул и уложите его как следует, – сказал Жуйживьом. – Позовите мадемуазель Курвандуй.

Старшая медсестра мгновенно прибежала на зов.

– Смерьте давление у этого стула, – велел Жуйживьом.

Практикант с предосторожностями взялся укладывать стул в постель.

– М-да, занятный случай, – строго заметил профессор, неотступно следя за действиями своего ассистента. – Да поосторожней вы, не дергайте его так.

Практикант злился и действовал довольно грубо, отчего стул немилосердно скрипел. Но, поймав на себе взгляд профессора, засуетился вокруг кровати с подчеркнутой аккуратностью профессионального яйцеглотателя.

– Надо, чтобы передняя кромка крыла была из того же материала, – сказал Крюк.

– Нет, лучше традиционная обшивка из бальзового дерева толщиной в полтора миллиметра. Тогда он будет легче.

– Если с таким мотором он на что-нибудь налетит, ему каюк, – предупредил Крюк.

– А мы найдем подходящее место, – сказал Жуйживьом.

Они разрабатывали проект крупногабаритной модели «Пинг-903», которую Жуйживьом специально подгонял к мотору.

– Это будет небезопасно, – заметил Крюк, – лучше держаться от него подальше.

– Какой же вы зануда, Крюк. Плюньте на все. В конце концов, я врач.

– Ну ладно. Я подберу запчасти, которых нам недостает.

– Не скупитесь. Я заплачу, сколько надо.

– Буду выбирать, как для самого себя, – пообещал Крюк.

– Ни в коем случае! Выбирайте, как для меня. Я так хочу. У вас отвратительный вкус. Идемте, я выйду вместе с вами. Мне надо навестить больного.

– Идемте, – согласился Крюк.

Они поднялись и пошли к выходу.

– Послушайте… – сказал Корнелиус Шмонт.

Он говорил еле слышно, сонным голосом; глаза его самопроизвольно закрывались. Жуйживьом устало вздохнул:

– Так, значит, эвипан вас уже не берет. И вы намерены снова донимать меня этими невообразимыми предложениями?

– Да вовсе нет! – сказал Корнелиус. – Но этот стул…

– Ну и что, что стул? Он болен, его лечат. Вы знаете, что такое больница?

– О боже! – простонал Корнелиус. – Уберите его отсюда. Он скрипел всю ночь напролет…

Практикант, стоявший рядом, тоже, казалось, едва владел собой.

– Это правда? – спросил у него профессор.

Тот кивнул в ответ.

– Можно было бы его выбросить, – сказал практикант. – Какой-то старый стул…

– Это стул эпохи Людовика Пятнадцатого, – назидательно сказал Жуйживьом. – И потом, кто из нас заявил, что у него горячка, вы или я?

– Я, – буркнул практикант. Его бесило, когда Жуйживьом начинал обхаживать стул.

– Ну так и лечите его.

– Я сойду с ума!.. – простонал Корнелиус.

– Тем лучше, – заметил Жуйживьом. – Наконец-то перестанете доставать меня своими дурацкими предложениями.

– Сделайте-ка ему еще один укол, – добавил он, обращаясь к практиканту.

– Ой, ой-ой-ой! – завопил Корнелиус. – Я уже не чувствую собственной ягодицы!

– Значит, дело идет на поправку.

В этот момент стул разразился целой очередью потрескиваний и похрустываний. Вокруг кровати распространился отвратительный запах.

– И так всю ночь, – устало пробормотал Корнелиус. – Переведите меня в другую палату.

– Вас и так положили в двухместную, а вы еще чем-то недовольны, – возразил практикант.

– Кроватей-то две, но стул уж очень воняет, – пожаловался Корнелиус.

– Да ладно вам, – сказал практикант, – думаете, вы очень благоухаете?

– Попрошу вас быть повежливей с моим пациентом, – одернул его профессор. – Что такое с этим стулом? У него что, проникающая непроходимость?

– Кажется, да, – сказал практикант. – К тому же давление сорок девять.

– Ну хорошо, – заключил Жуйживьом. – Вы сами знаете, что надо делать. Счастливо оставаться.