Марджори Боуэн - Рыцарь Испании

Когда она достигла внешней комнаты, в которой принимала его прежде, она поставила свечу на полку в углу и покорно встала под нею.

Хуан понял, что комната освещена гораздо ярче, чем ее могло бы осветить пламя одной свечи, и увидел, что в углу, отражая и тысячекратно усиливая слабый свет свечи, висит на подъемных блоках, закрепленных на потолке, золотой гобелен квадратной формы, изображающий встречу святой Анны и святой Елизаветы. Фигуры святых были словно вырезаны на глубине одного фута, золотые на золотом фоне.

Ана подошла к гобелену.

– Моя мать, – будь благословенна ее память! – начала работать над этим гобеленом, а я завершаю его с тех пор, как мне исполнилось пять лет. Когда он будет готов, он будет отослан Его Святейшеству в Рим на украшение алтаря, – сказала она.

Хуан подошел к гобелену и увидел, что рельефность изображения достигнута с помощью великого множества терпеливых стежков, выполненных золотой нитью, одни поверх других.

– Он настолько тяжел, – объяснила Ана, – что требуется сила двоих мужчин, чтобы поднять его на этих веревках.

Она положила тонкую смуглую руку на подъемные блоки.

Громко пели соловьи. Ана дрожала и не поднимала глаз.

– Я уезжаю, – сказал Хуан.

– Из Испании?

– На галере из Барселоны. Помочь рыцарям святого Иоанна против неверных.

– Вы пришли попрощаться?

– Я пришел сказать, что вернусь.

– Это может оказаться не в вашей власти, дон Хуан.

Пение птиц, аромат цветов, сияние золотого гобелена слились в сознании Хуана; звук, запах и цвет смешались в единое вещество, рассеянное вокруг фигуры Аны.

Кружевная накидка соскользнула с ее головы и упала на плечи, ее волосы засияли прядями чистого света в завитках, которые поддерживал ее высокий черепаховый гребень.

– Ана! – сказал Хуан, – Ана!

Она стояла без движения, лишь серьги дрожали от ее горячего дыхания.

Хуан сел на длинную низкую скамью перед гобеленом.

– Сядьте рядом со мною, – сказал он. – Сядьте поближе.

Она повиновалась и положила свою ладонь в его, она была серьезна и спокойна, но он весь дрожал.

– Вы вернетесь к королю, – сказала она.

– Нет! Я отплыву на Мальту. А затем я вернусь к вам.

– Если любовь будет вести вас, вы вернетесь, – ответила она. – Любит ли вас король так же сильно, как я?

– Насколько сильно вы любите меня, Ана? – отрывисто спросил он.

Она ответила серьезно:

– Я ни разу не думала ни о ком другом с тех пор, как впервые увидела вас.

Она медленно перевела взгляд на его лицо.

– И вы – брат короля. И вы скоро покинете меня. Я очень устала.

Он обнял ее и прижал ее хрупкое тело к своему парчовому дублету. Ему подумалось, что соловьи поют, должно быть, у нее в сердце, если, когда он обнял ее, самый воздух словно стал их пением.

Он осторожно устроил ее голову на своем плече, и ее волосы прижались к его брыжам.

– Я бы хотела вот так уснуть, – сказала она, – и не просыпаться больше никогда.

Хуан склонился к ее обращенному в сторону лицу и поцеловал неподатливые губы. Ее тело лежало в его руках, тяжелое, как тело уставшего ребенка.

– Когда я вернусь с Мальты, я женюсь на вас, – сказал он, – и тогда вы станете инфантой Испании.

Она запрокинула голову и доверчиво посмотрела на него. Высокий гребень выпал из ее прически и со стуком укатился под раму гобелена, но ни один из них не обратил на это внимания.

– Нет, – ответила она. – Вы будете принадлежать своей судьбе. Вы станете великим человеком. И вы забудете.

– Вы – единственное существо в мире, которое думает обо мне, – сказал он, – кроме разве доньи Магдалены, моей мачехи. Как я могу забыть о вас?

– Король не позволит вам жениться на мне, дон Хуан.

– Я не подчиняюсь королю. Я сам себе хозяин. У меня есть шпага, память об отце и ваша надежда.

– И Господь.

– Не стоит сейчас вспоминать о Господе. Сейчас я не думаю о Нем. Примете ли вы меня как своего рыцаря, Ана?

Она лишь улыбнулась.

– Вы когда-нибудь любили другого? – спросил он.

– Я люблю вас, – ответила она, как будто бы этим было сказано все.

– Но прежде…

– Ах, сеньор, в любви нет никакого прежде. Любят лишь однажды. Но жизнь так длинна, что мы наполняем ее притворством, ведь порою любовь так скоро проходит.

Он с великой нежностью поцеловал ее.

– Откуда вы почерпнули эту мудрость? – спросил он.

– Я лишь недавно стала очень мудрой. Внезапно мне все стало ясно без всяких книг. Я понимаю, почему вы пришли и почему должны уехать. И почему я буду ждать вас, всегда.