Андре Моруа - Фиалки по средам. Новеллы

– В какой-то степени да… Я дружен с ее мужем, он очень славный человек… и даже больше…

– Немного занудлив, немного глуп…

– Я этого не нахожу, разве что вы назвали глупцом мужчину, который имеет слабость обожать свою жену… Странно услышать это от вас, которая любит «благородные души».

– Глупец, – сказала она, – в моем понимании содержит оттенок нежности… Серьезно, что вы хотите, чтобы я сделала? Ведь не я же посоветовала Антуану уехать, а предложить Франсуазе остаться было моим долгом гостеприимства.

– Вы могли предостеречь ее относительно Фабера, ведь она мало знает его… Вы и сейчас еще можете…

– Фабер такой же мой гость, как и вы. Я не вправе ни чернить его, ни как-то пакостить ему. Впрочем, он скорее даже мне симпатичен, несмотря на его недостатки, а может, именно благодаря им. В нем есть нечто чрезмерное, как в моральном смысле, так и в физическом. Он не такой, как все.

– Решительно все женщины, и даже самые умные, становятся жертвой этого самохвальства…

– Я процитирую вашего любимого автора, – сказала Дениза. – «Женщины не становятся бóльшими, чем они есть, жертвами комедий, которые перед ними разыгрывают мужчины».

– Не большими, но такими же… Ладно!.. Если вы не хотите или не можете предупредить Франсуазу, я возьму это на себя.

– Что ж, творите ваше благодеяние, дорогой… Это абсолютно ничего не изменит, но ваша совесть будет чиста… Тихо! Вот и муж!

Антуан Кенэ шел через лужайку к нам. Я внимательно посмотрел на него и подумал: «Да он во сто раз лучше Фабера!» Он снова извинился перед хозяйкой дома: «Ужин военных собратьев… Я еще три месяца назад дал согласие… Я не могу отказаться».

Дениза пошла сделать какие-то распоряжения, а я остался в кресле рядом с Антуаном. Он был расположен к доверительности и очень понравился мне. Я спросил, что заставило его оставить фабрику.

– Долгое время, – ответил он, – я думал, что активная деятельность будет для меня спасением, а потом перестал верить в то, что делал, и у меня опустились руки. Тогда я попытался попробовать себя в писательстве, но от этого я тоже часто устаю… По правде сказать, единственное чувство, которое спасает меня от самого себя, – это любовь… Она доставляет несколько восхитительных мгновений, коротких конечно, но их достаточно для того, чтобы понять цену жизни. Вот почему я выбрал затворническую жизнь с Франсуазой на юге. Кроме нее, мне ничего не надо. Вот только я частенько побаиваюсь, что это наскучит ей… Ах, трудная все-таки штука – жизнь!

– Вы недостаточно уверены в себе, – сказал я. – Другие, чтобы оценить нас, никогда не идут дальше нашей собственной оценки.

– Да, знаю… Но я почти не люблю себя… Это так… Или, скорее, мне, чтобы быть счастливым, нужно держаться за что-то, что намного выше меня… В молодости мне нравилась команда «смирно!»… Во время войны я не чувствовал себя униженным, когда у меня были командиры, которых я уважал… Ни на фабрике в те времена, когда мой дед устанавливал там неоспоримую, непререкаемую власть… Большинство людей в душе испытывают потребность в ней… Духовые оркестры, хоры, игроки в футбол вынужденно объединяются вокруг общей цели… Я же думаю, что любовь женщины может сыграть такую роль… Теперь мне приходится спрашивать себя: может быть, есть только одна любовь – к Богу?.. К несчастью, у меня нет полной уверенности…

Он уехал после завтрака. Мы все проводили его до коляски, он запечатлел на губах Франсуазы долгий поцелуй. Я посмотрел на Фабера. Когда коляска отъехала, он рассмеялся своим торжествующим ржанием.

Я дал себе слово поговорить с Франсуазой. Случай, возможно не без ее помощи, мне благоприятствовал. В Сент-Арну был уголок, где я любил читать в тишине. Довольно удобная деревянная скамейка, выкрашенная, как полагается, зеленой краской, с прекрасным видом на склон, покрытый шильной травой, там любили сидеть гуляющие. Ее затеняли липы. В ветвях слышалось тихое жужжание пчел. Я принес томик Бальзака и перечитывал, в сотый раз наверное, «Тайны княгини де Кадиньян» , когда почувствовал, что ко мне кто-то приближается. Я поднял голову и увидел Франсуазу. Она была одна, бодрая и улыбающаяся.

– О! – воскликнула она. – Вы тоже нашли это убежище?

– Я его нашел гораздо раньше вас… Я приезжаю в Сент-Арну уже десять лет… А вы не отдыхаете после обеда, как остальные?

– Нет, я чувствую себя бодрой, ублаготворенной и решила прогуляться… Я могу присесть рядом с вами? Краска скамейки не опасна для моего платья?