Илья Земцов - Суждено выжить

Мы выполняли задание, шли на Московскую улицу. Нас снова провожал тот же латыш, но уже без пацана. На улицах, в переулках, во дворах домов лежали наши убитые, в покрытых пылью защитных гимнастерках и тельняшках. Шла не война, а безжалостная казнь из-за угла.

Население все попряталось. Только изредка наши вояки перебегали улицы, по ним раздавались выстрелы. Мы добрались до Московской без большого труда. По нам стреляли из двух домов, потерь не было. Метавшие гранаты были уничтожены. Московская улица начинала баррикадироваться. Многие дома и чердаки были превращены в огневые точки. Нас опередило подразделение моряков. Они прямо на мостовую выбрасывали трусливых гражданских стрелков без парашютов с чердаков, колоколен церквей и из окон домов.

На долю нашей роты капитан второго ранга определил четырехэтажный дом, откуда временами раздавались короткие пулеметные очереди. В нем было четыре подъезда. Четыре взвода устремились внутрь. Кошкин с взводом пошел в крайний подъезд, а я – в средний. Первый этаж – пусто. На втором этаже нас встретили автоматными очередями, трое ударились бежать вверх по лестнице. «Далеко не уйдете!» – крикнул Куклин.

С лестницы, ведущей на третий этаж, упал один, другой взмахнул руками, неловко сел. Третий убежал. Раззадоренные ненавистью ребята ринулись на третий этаж, где раздавались топот и панические крики. Достигли третьего этажа: никого нет, тишина. Ушли все. В одной из комнат раздалась пулеметная очередь. «Вот он, гад, где затаился», – кричали ребята. Дверь была крепкая, прикладам и рукам не поддавалась. Брошенная граната проделала небольшое отверстие. Пакет взрывчатки, и дверь с треском вывалилась. Из комнаты раздались автоматные очереди, в коридор полетели гранаты с деревянными ручками. На время затихло – наступила тишина. Куклин бросил в комнату две гранаты, откуда раздались стоны и крики. «Сдаемся, спасите!» Первым ворвался Куклин. Двое лежали тяжелораненые, третий уцелел, стоял с поднятыми кверху руками, просил о пощаде. Бормотал по-русски с акцентом: «Гады, заставили в вас стрелять». «Забирайте его, ребята, в особый отдел, там разберутся», – распорядился кто-то из младших командиров. Я подумал: «Где же сейчас особый отдел?»

На Московской улице на короткое время был наведен порядок. Через четыре часа после нас по ней уже ходили немцы, цокая коваными сапогами. Мы без приключений вернулись к нашему штабу.

Полковник Голубев был вне себя, угрюм. Первые его слова: «Где вы так долго пропадали? Еще пять минут, и мы бы вас оставили».

Нам с Кошкиным везло. Меня действительно как будто кто-то торопил. Я торопил Кошкина, торопил всех. Уже спокойно Голубев сказал: «На наше счастье на одной из платформ стоит бронепоезд. Быстро поехали. Может, с божьей помощью прорвемся».

На автомашинах доехали до железной дороги, где стоял готовый к отправлению бронепоезд. Желающих ехать было много. На бронепоезд взяли, кроме команды, только начальство. Нас посадили в состав, состоящий из одних платформ, груженый токарными, фрезерными, шлифовальными и другими станками и оборудованием. Эвакуировался завод, сопровождающих с завода не было. На платформе были установлены станковые спаренные зенитные пулеметы и 45– и 76-миллиметровые пушки. Я обошел весь состав и выбрал платформу с установленными вдоль двумя рядами станков. С обоих концов платформы поперек было поставлено тоже по станку. Свободное пространство между станками выглядело как окоп. Я первым перелез через станки, ребятам в шутку крикнул: «Занимай оборону!» Два взвода полностью поместились, остальные два пошли на следующую платформу.

Многие роптали на холод и грязь от железа. Кошкину тоже моя затея не понравилась. Он свой взвод разместил на другой платформе. Многие из его взвода перебежали к нам. Мы со Степаном не расставались. Он пришел ко мне. «Ну, ты и подобрал, – с возмущением говорил Кошкин. – Хуже ничего придумать не мог». «Не нравится, ищи лучше, я отсюда никуда не пойду».

Параллельно нашему платформному составу стоял еще один эшелон, груженный железными заготовками, болванками и деревянными ящиками с металлом или изделиями. На нем разместилось не менее полка военных разных родов войск. Люди подходили и садились. Вечерними сумерками под прикрытием бронепоезда двинулись наши составы. Стучали колеса на стыках рельс. Паровозы выкидывали из труб черный угольный дым, отдуваясь шипением пара. В пригороде Риги нас встретили немцы. Бронепоезд, это страшилище времен Гражданской войны, и сейчас казался немцам грозным оружием, они убегали от него, ложились на землю, даже не открывали огня. Мы вырвались из окруженной Риги. На сердце было радостно: едем к родной русской земле.