Анатолий Гладилин - Тигрушка (сборник)

Если бы люди на земле думали, а не отсиживались по своим углам! Разве взорвалась бы тогда хоть одна бомба!

В конце концов, у меня нет претензий к дремучим идиотам. Это не их вина, а их беда. Но ты, милый паренек в зеленом пиджаке, почему ты стал дремучим? Очень удобная позиция: я простой завмаг, работяга, слесарь, печки-лавочки. А почему ты простой, какая между нами разница? Ведь мы с тобой росли в одно время, воспитывались в одинаковых условиях. Разные способности? Нет. У нас была равная возможность стать Человеком, понимаешь, Человеком с большой буквы, в каких бы областях мы ни совершенствовались. Я могу на Страшном суде отвечать за любого из ребят, с которым учился… Стоп. Ну, почти за любого. Почему они не выбрали путь, который привел бы их в глухой район, в тихий продмаг? А ведь этот путь был проще. (18 месяцев 23 дня? Ну, милый, тут, извини, у нас система такая, почему-то не любят воров. Впрочем, многие умнее тебя. Устраиваются хитрее. Их не поймаешь.)

Гасят свет. Пора уходить. Чернышев расплачивается и возвращается в гостиницу.

Как он попал в этот маленький захолустный городок?

Здесь устроили конференцию физиков некоторых социалистических стран.

Чернышева вызвали и предложили поехать.

– Привет, – сказал Чернышев, – а при чем здесь я? У меня работы по горло.

– Знаем, – ответили Чернышеву, – и все-таки почему бы вам не поехать?

«Действительно, почему?» – подумал Чернышев.

На конференции оказалось очень интересно. Чернышев понял, что он, как говорится, слишком уж заспециализировался. Лично для его работы конференция ничего полезного не дала. Но это была хорошая встряска. И потом ее результаты скажутся самым неожиданным образом.

На конференции Чернышев разговорился с умным и острым на язык чехом. В середине беседы чех неожиданно спросил:

– Вы физик?

– Нет, – ответил Чернышев. – Я здесь сбоку припека.

– Чем вы занимаетесь?

– Делаю разные игрушки, – вежливо ответил Чернышев.

– Ясно, – сказал чех. – Тогда у меня к вам несколько странный вопрос. Можно?

– Пожалуйста, – сказал Чернышев.

– Понимаете ли вы, что нет таких идеалов, ради которых стоило бы уничтожить все человечество?

Чернышев усмехнулся:

– Это вопрос не по адресу. Мы это знаем.

Конференция кончилась. Участники разъехались.

Чернышев задержался на сутки – у него была такая возможность. Он захотел отключиться от всего, побродить по городу просто так, отдохнуть.

Он честно обошел весь город, а вечером решил тихо-мирно посидеть. И вот в самом неподходящем месте – бац, началось. Причины? Резкая смена обстановки? Нет, вероятно, вспомнился разговор с чехом. От себя никуда не убежишь.

Еще вчера была солнечная погода, а сегодня пошел снег, самолеты не вылетали, и ни один аэропорт, как авторитетно сообщил начальник агентства, не принимал.

Чернышев, вконец расстроенный, купил билет на поезд и опять шлялся по городу. Дул холодный ветер, температура упала до пятнадцати градусов, на Чернышева показывали пальцами: «Смотри, сумасшедший, без шапки!»

В одном из магазинов, куда Чернышев забежал погреться, его остановил подвыпивший субъект.

– Браток… – начал он.

И Чернышев сразу понял:

– Двадцать копеек?

– Точно! – восторженно завопил субъект. – Я бы никогда не подошел, да вижу – парень только что оттуда.

Польщенный Чернышев дал двадцать копеек и решил, что надо срочно покупать шапку или отращивать волосы. Иначе разоришься.

В поезде он читал все подряд, выключал радио, когда отворачивались соседи, смотрел, как телеграфные столбы отряхиваются от снежной пыли, и подсчитывал часы, оставшиеся до Москвы. Может быть, впервые он не думал о работе. А в голове его возникали сцены встречи с Аллой, и еще раз (новый вариант), как его встретит Алла, и еще раз, как это все произойдет. Время и дорога тянулись бесконечно, и Чернышеву стало казаться, что Аллу он вообще никогда не увидит.

Поезд пришел в два часа дня. Он пошел домой. Аллы, конечно, не было. Он позвонил на работу и сказал, что сейчас будет. Когда он закрывал дверь квартиры, раздался телефонный звонок. Он вернулся, постоял, послушал, но трубки не поднял. Он знал, кто звонит. Если он поднимет трубку, то на работу не поедет, а должен, раз сам обещал.

На работе он задержался, хотя мог и не задерживаться. Правда, выйдя из института, он схватил такси, но по лестнице поднимался не торопясь.

Алла выскочила из кухни.

– Сволочь, – сказала она. – Я тут на стенку лезу, не могу представить, что с тобой произошло! Разные ужасы мерещатся. Два дня нет человека! А он и в ус не дует! Денег на телеграмму не было? Позвонить трудно?