Юрий Олеша - Три Толстяка - сказочная повесть

Он сказал:

– Мне очень надоели приключения. Я не маленький мальчик и не герой. Я не люблю летать, я боюсь Трёх Толстяков, я не умею украшать парадные торты. Мне очень хочется освободить дворец от своего присутствия.

Поварята перестали смеяться.

Шары покачивались, вращались. От этого движения солнечный свет вспыхивал в них то синим, то жёлтым, то красным пламенем. Это были чудесные шары.

– Можете ли вы устроить моё бегство? – спросил продавец, дёргая верёвочку.

– Можем, – сказал один поварёнок тихо. И добавил: – Отдайте нам ваши шары.

Продавец победил.

– Хорошо, – сказал он равнодушным тоном, – согласен. Шары стоят очень дорого. Мне очень нужны эти шары, но я согласен. Вы мне нравитесь. У вас такие весёлые, открытые лица и звонкие голоса.

«Черт бы вас взял!» – добавил он при этом мысленно.

– Главный кондитер сейчас в кладовой, – сказал поварёнок. – Он развешивает продукты для печенья к вечернему чаю. Нам нужно успеть до его возвращения.

– Правильно, – согласился продавец, – медлить не стоит.

– Сейчас. Я знаю один секрет.

С этими словами поварёнок подошёл к большой медной кастрюле, стоявшей на кафельном кубе. Потом он поднял крышку.

– Давайте шары, – потребовал он.

– Ты сошёл с ума! – рассердился продавец. – Зачем мне твоя кастрюля? Я хочу бежать. Что же, в кастрюлю мне лезть, что ли?

– Вот именно.

– В кастрюлю?

– В кастрюлю.

– А потом?

– Там увидите. Лезьте в кастрюлю. Это наилучший способ бегства.

Кастрюля была так объёмиста, что в неё мог влезть не только тощий продавец, но даже самый толстый из Трёх Толстяков.

– Лезьте скорее, если хотите успеть вовремя.

Продавец заглянул в кастрюлю. В ней не было дна. Он увидел чёрную пропасть, как в колодце.

– Хорошо, – вздохнул он. – В кастрюлю так в кастрюлю. Это не хуже воздушного полёта и кремовой ванны. Итак, до свиданья, маленькие мошенники! Получайте цену моей свободы.

Он развязал узел и роздал шары поварятам. Хватило на каждого: ровно двадцать штук, у каждого на отдельной верёвочке.

Потом с присущей ему неуклонностью он влез в кастрюлю, ногами вперёд. Поварёнок захлопнул крышку.

– Шары! Шары! – кричали поварята в восторге.

Они выбежали из кондитерской вниз – на лужайку парка, под окна кондитерской.

Здесь, на открытом воздухе, было гораздо интереснее поиграть с шарами.

И вдруг в трёх окнах кондитерской появились три кондитера.

– Что?! – загремел каждый из них. – Это что такое? Что за непорядок? Марш назад!

Поварята были так напуганы криком, что выпустили веревочки.

Счастье окончилось.

Двадцать шаров быстро полетели кверху, в сияющее синее небо. А поварята стояли внизу на траве, среди душистого горошка, разинув рты и задрав головы в белых колпаках.

Вы помните, что тревожная ночь доктора окончилась появлением из камина канатоходца и гимнаста Тибула.

Что они делали вдвоём на рассвете в кабинете доктора Гаспара, неизвестно. Тётушка Ганимед, утомлённая волнением и долгим ожиданием доктора Гаспара, крепко спала и видела во сне курицу.

На другой день – значит, как раз в этот день, когда продавец детских воздушных шаров прилетел во Дворец Трёх Толстяков и когда гвардейцы искололи куклу наследника Тутти, – с тётушкой Ганимед произошла неприятность. Она выпустила мышь из мышеловки. Эта мышь в прошлую ночь съела фунт мармеладу. Ещё раньше, в ночь с пятницы на субботу, она опрокинула стакан с гвоздикой. Стакан разбился, а гвоздика почему-то приобрела запах валерьяновых капель. В тревожную ночь мышь попалась.

Встав рано утром, тётушка Ганимед подняла мышеловку. Мышь сидела с крайне равнодушным видом, как будто ей не впервые сидеть за решёткой. Она притворялась.

– Не ешь в другой раз мармелад, если он не тебе принадлежит! – сказала тётушка Ганимед, поставив мышеловку на видное место.

Одевшись, тётушка Ганимед отправилась к доктору Гаспару в мастерскую. Она собиралась поделиться с ним радостью. Вчера утром доктор Гаспар выразил ей сочувствие по поводу гибели мармелада.

– Мышь любит мармелад, потому что в нём много кислот, – сказал он.

Это утешило тётушку Ганимед.

– Мышь любит мои кислоты… Посмотрим, любит ли она мою мышеловку.