Джон Стейнбек - Неведомому Богу. В битве с исходом сомнительным

– Что же? – уточнил он с интересом.

– Когда кошки едят, их хвосты лежат прямо и неподвижно.

– Да, – кивнул Джозеф. – Да, так и есть.

– И это единственное время, когда хвосты кошек лежат прямо и не шевелятся.

Элизабет весело рассмеялась. Теперь, рассказав об этом глупом наблюдении, она поняла, что его можно считать пародией на мечтающих животных Джозефа, и обрадовалась. Замечание показалось ей довольно глубоким.

Однако Джозеф не понял, какой мудрый вывод следует из кошачьих хвостов, и просто сказал:

– Сейчас поднимемся на холм, потом снова спустимся к лесу у реки. Проедем по длинной равнине, и все – мы дома. С вершины увидим огни.

Уже совсем стемнело. Опустилась глухая молчаливая ночь. Бричка взбиралась по склону, словно не желавшая подчиняться закону природы упрямая букашка.

Элизабет прижалась к мужу.

– Лошади идут уверенно. Знают дорогу или ориентируются по запахам?

– Видят, дорогая. Это только для нас совсем темно, а для них сейчас всего лишь глубокие сумерки. Скоро поднимемся на холм, и сразу появятся огни. Слишком тихо, – пожаловался он. – Мне эта ночь не нравится. Ничто вокруг не движется.

Подъем занял не меньше часа, и на вершине Джозеф остановился, чтобы дать лошадям отдых. Склонив головы, те дышали тяжело, но ровно.

– Смотри, – показал он. – Вон там горят огни. Уже поздно, но братья нас ждут. Я не сказал, когда приедем, но они, наверное, догадались. Один из огней движется. Скорее всего, фонарь во дворе. Должно быть, Томас пошел в конюшню, чтобы проверить лошадей.

Ночь накрыла округу плотным покрывалом. Впереди послышался тяжелый вздох; из долины прилетел ветерок и зашуршал в сухой траве.

– Где-то близко враг. Воздух недружественный, – с тревогой пробормотал Джозеф.

– Что ты говоришь, милый?

– Говорю, что погода меняется. Скоро начнется гроза.

Ветер усилился и принес протяжный собачий вой. Джозеф сердито подался вперед.

– Бенджи уехал в город. Я же сказал ему, чтобы, пока меня нет, сидел дома. Это его собака воет. Каждый раз, когда он уезжает, всю ночь не дает спать. – Он натянул поводья. Лошади сделали несколько тяжелых шагов, но тут же выгнули шеи и навострили уши. Джозеф и Элизабет тоже услышали ровный стук копыт. Лошадь скакала галопом.

– Кто-то едет навстречу, – проговорил Джозеф. – Наверное, Бенджи торопится в город. Попробую его вернуть.

Всадник приблизился и так резко натянул поводья, что лошадь едва не встала на дыбы. Хриплый голос крикнул:

– Сеньор, это вы? Дон Джозеф?

– Да, Хуанито, в чем дело? Куда спешишь?

Лошадь пронеслась мимо, а хриплый голос ответил:

– Скоро захотите со мной встретиться, мой друг. Буду ждать вас возле камня, среди сосен. Я не знал, сеньор! Клянусь, не знал!..

Послышался глухой стук шпор. Лошадь фыркнула и ринулась вперед, вниз по склону. Джозеф выхватил из гнезда хлыст и пустил своих лошадей рысью.

Элизабет постаралась заглянуть в его хмурое лицо.

– Что случилось, милый? О чем он говорил?

Руки Джозефа мерно поднимались и опускались, крепко сжимая поводья и одновременно подгоняя лошадей. Железные обода скрежетали на камнях.

– Пока не знаю. Не зря чувствовал, что ночь плохая.

Бричка уже спустилась в долину. Лошади пытались замедлить шаг, однако Джозеф продолжал подгонять их до тех пор, пока они не перешли на неровный бег. Бричку так трясло на ухабах, что Элизабет пришлось упереться ногами в пол и обеими руками вцепиться в борт.

Теперь уже были видны строения ранчо. Фонарь стоял на куче навоза, и свет отражался от заново побеленной стены конюшни. В двух домах горел свет, и сквозь окна Джозеф увидел, как внутри беспокойно снуют люди. Как только они подъехали, во двор вышел Томас и остановился возле фонаря. Он взял поводья и погладил лошадей по шеям. На его лице застыла неподвижная улыбка.

– Быстро вернулись, – заметил он.

Джозеф спрыгнул на землю.

– Что случилось? Я встретил Хуанито.

Томас отстегнул мартингалы и пошел к крупам, чтобы ослабить лямки.

– Мы ведь знали, что однажды это произойдет. Даже обсуждали с тобой.

Откуда-то из темноты возле брички появилась Рама.

– Здравствуй, Элизабет. Наверное, тебе лучше пойти со мной.

– В чем дело? – испуганно воскликнула Элизабет.

– Пойдем, дорогая. Сейчас все объясню.

Элизабет вопросительно взглянула на мужа.

– Да, иди, – кивнул Джозеф. – Иди с ней в дом.

Дышло упало; Томас снял упряжь с мокрых лошадиных спин.

– Ненадолго оставлю их здесь, – сказал он, будто оправдываясь, и бросил упряжь через ограду загона. – Пойдем.