Эрнст Юнгер - Сердце искателя приключений

И вот твой подопечный, вырвавшись из безумного шума, замирает перед приземистыми воротами, над которыми в ночном свете поблескивает белый лошадиный череп. Теплый воздух, напоенный ароматами трав, действует на него как наркотический дымок горящего пороха. Раздается дикий крик, и он сломя голову мчится по безлюдным просторам. Он бежит по верху каменной ограды, опоясывающей луг, и падает, не чувствуя боли, в высокую траву. А затем продолжает бежать, испытывая прилив сил, бьющих из какого-то невидимого источника. Зонтики высокого борщевика кажутся антеннами пришельцев, горячее брожение земных соков, горьковатый запах дикой моркови и крапчатого болиголова – все это похоже на страницы открытой волшебной книги, повествующей о глубинных таинственных соответствиях. Нет более никаких мыслей, только свой ства бессознательно перетекают друг в друга. В этом царстве ликующей жизни еще нет имен.

Он шагнул в заросли камыша на берегу реки, с илистого дна поднялись пузырьки воздуха. Вода будто руками охватила разгоряченную грудь, и отражение лица поплыло вниз по темному зеркалу воды. Вдали раздался шум запруды и обольстил слух, чуткий к первозданному языку. С темного дна поднялись на поверхность отражения звезд. Там, где река искрилась в водоворотах, они начали свой танец.

На другом берегу простирается лес, из его чащи тянутся сотни рук, стремясь поймать и затащить к себе беззащитную жизнь. Корни нитяными завитками уходят глубоко в землю, ветви сплетаются в паучью паутину, и кажется, что в ней бьются изменчивые личины неизвестных существ. Над головой недружелюбно смыкается решетка из ветвей деревьев, наполненных слепой природной мощью, в то время как у корней жизнь мешается со смертью во влажном испарении гнилостного распада.

Внезапно открывается просека, и тогда твой свет с карающей неотвратимостью разрезает тьму. Буковые стволы отливают серебром, кора дуба вызывает в памяти потемневшую бронзу древних мечей. Кроны деревьев выстроены в соответствии с принципами архитектуры. Каждая веточка, каждый кустик ежевики несут на себе отблеск твоего света, который сообщает им неуловимое тайное значение. Они как будто заворожены каким-то великим событием, перед лицом которого все становится исполненным смысла, а случайность оборачивается строгой необходимостью. Как часть математического уравнения, записанного люминесцентными чернилами.

Поистине удивительна простота линий утраченной родины, незаметно вписанных в сложный окружающий ландшафт! Отрадный символ, вписанный в еще более глубокий символ.

Что еще придает смысл существованию, как не этот загадочный луч света, изредка озаряющий внутреннее запустение? И человек желает говорить – пусть несовершенной будет его речь – о том, что превышает человеческое в нем.

Для нашего времени характерны усилия наладить контакт с далекими планетами. Не только сама задача, но и технические методы ее решения представляют собой странную смесь трезвого расчета и игры воображения. Разве не удивительно желание при помощи навигационных огней прочертить в небе над Сахарой графическое изображение теоремы Пифагора? Казалось бы, какое нам дело до того, является ли математика универсальным языком вселенной или нет? Но нет, в этом желании мы слышим забытый язык пирамид, намек на священный исток искусства, отзвук торжественного знания творения о своем потаенном смысле, причем в сочетании со всеми атрибутами абстрактного мышления и элементами современной техники.

Достигнут ли наши радиосигналы, посланные в ледяные просторы космоса, адресата? Сумеет ли он понять язык земных гор и рек, преобразованный в волновую пульсацию? На какой язык будет переведено наше послание?

Эти странные тибетцы, из чьих высокогорных монастырей-обсерваторий звучат монотонные мантры! У кого хватит смелости поднять на смех молельные мельницы после наших пейзажей с миллионами вращающихся колес? Бешеное беспокойство заставляет двигаться стрелки часов и пропеллеры аэропланов. Сладкий и опасный опиум скорости!

Но разве в центре подвижного колеса не скрыт покой? Покой – это праязык скорости. Прибегая к разным способам перевода, мы можем увеличить скорость, но это будет лишь переводом с языка покоя. Но в силах ли человек познать собственный язык?

С небес ты взираешь на наши города. Ты помнишь города прошлого и увидишь будущие мегаполисы. Каждый дом построен согласно замыслу строителя, чтобы служить целям владельца. Одни улицы узки и изогнуты, как будто случайно нанесены на карту города, подобно межам крестьянских полей, прочерченным когда-то давным-давно. Другие улицы проложены прямо, и на них стоят особняки влиятельных горожан. Окаменелости минувших эпох наслаиваются друг на друга. Геология человеческой души – отдельная отрасль научного знания. Церкви и правительственные здания, виллы, доходные дома, базары и концертные залы, железнодорожные вокзалы, промышленные кварталы – все включено в круг кровообращения. Транспорт жизненно необходим, одиночество – редчайшее исключение.