Вальтер Сернер - Последняя расхлябанность. Манифест дада и тридцать три уголовных рассказа

24°Милая, милая Мар! Когда-то ты рапсодировала (мантия из чёрной вуали) между Evening Glory Fizz, мной и четырьмя часами пополудни (уже-е-е-е), итак: «Ба, уже всё позади, ба, если ты так любезен, пусть останется мальчик – за деньги или там ещё как-нибудь, птичка становится заносчивой, и правильно делает, что каждого, кто относится к ней уважительно, держит за глупца, ба, а ты напротив, напротив, напротив, теперь застёгнут, невосторжен (мило, а?) или только снисходителен, так результат один и тот же, ультрамариновый, но на сей раз, потому что мальчик считает заносчивой м е н я, тогда как мне всё-таки, ты ведь знаешь это, подлец, по правде только Fizz и важен, да иногда твоя невероятная манера держать плечи и т. д., ну да, ба, я всё-таки разведала одного прямо-таки ангельского Шпитцки, преуспевающе восточный и вообще лучшее, что сейчас есть в этой области, я всем это говорю, что я т о л ь к о ч т о тебе сказала, и впредь я буду говорить это т о ж е всем, и э т о тоже, и э т о т о ж е, это тоже, это тоже, это тоже, чепуха… и почти все, ну по крайней мере всегда потрясены, становятся пригодным к употреблению и деньгомилейшими, пожалуйста…». Милая, милая Мар! Elle a un savon à la place du coeur… апокалипсическая шлюха… je me tais…

25°можно таращиться в пустоту перед собой без всякого выражения так, что это действует наверняка. О, это трудно. Что касается шкалы: на недоверие бросается ненависть, на ненависть – недоверие, пока не сможешь больше выдерживать и уговаривать себя, что надо любить друг друга. Последний психический утробный порыв обморока (конечно, конечно). Но таращишься… Надо бы постоянно работать с поклоном во взгляде (или в голосе). Считается, что по технике общения это было бы осуществимо, если бы наверняка влекло за собой оскорбление словом (или вредные внутренние секреции). О, это трудно… (Теоретически глобальное давно запрещено; то, что практически оно ещё пасётся, так же необъяснимо, как тот запрет.)

26°Когда на кладбище Коттбуса я однажды заметил, что скорбь есть лишь болезненно-интенсивное стремление скрыть её отсутствие, я решил:

писать только почтовые карточки,

за все возложенные на меня нагрузки выбивать гонорары,

как можно чаще унижаться (как об этом хорошо поётся в песне),

кроме того, постоянно, надев свежайшее бельё, щеголять и

5. никогда больше не задавать ни одного вопроса (поскольку всякий неизбежно глуп) и не давать ни одного ответа (поскольку всякий просто-напросто опровержим).

Вследствие этого я чуть было не женился. Но в последний момент мне удалось забыть почтовую карточку. Так что пункт 1 отныне гласит:

1. никогда больше не утверждать, что пишешь только почтовые карточки.

Вот в чём тайна моей столь часто вызывающей удивление уверенности в обращении с кельнерами, вдовами и коммерческими советниками.

27°Случалось ли вам видеть утопленника? Ещё нет? Тогда остерегайтесь испугаться. Ваш визавизверг, который, как известно, точно так же не знает себя, в настоящий момент считает себя выдающимся авторитетом… если вы ещё не видели утопленника. М-да, робость (как всякое искреннее состояние), к сожалению, не ухватиста и не плечиста. Детина, который при вашем затянувшемся явлении, в конце концов, уже так активно занимается своими ногтями, что начинаешь сомневаться в его маникюре, больше не выдерживает этой вершины (ох!) самонаслаждения, и у него вдруг начинается приступ:…из самой мирной ауры кофейни или закусочной прорывается безоглядная наглость, несуразный жест, молодцеватый звук. Если вы не прозевали прорваться быстрым взглядом с приступом, сработанным похожим образом, то всё дело завертится: теперь в ы держите себя за могущественного авторитета, п о с к о л ь к у вы ещё не видели утопленника… При некоторой классификации обеих партий головного мозга можно предсказать долгую, весьма идиотическую азартную игру в карты… Итак: овладевайте высшим идиоматическим наречием!..

28°Последнее разочарование? Когда разоблачится та иллюзия, что у вас нет иллюзий. (Самый одурманивающий манёвр тщеславия: выставить себя глупее и хуже, чем хотелось бы быть, чтобы предаваться тщеславию, что ты не тщеславен. Провал ужасен)… Вершина наивности? Когда кто-то единым махом (свят-свят-свят) – хочет узнать истину. (Но ведь, в конце концов, пощёчина – всего лишь отчаянная попытка сближения. И ненастоящие слёзы действуют зачастую более по-настоящему, чем – ненастоящие)… Два шуточных вопроса? Всё же нет. Два наручника.