Томас Манн - Иосиф и его братья. Том 1

«Ага, – подумал Иосиф, – Кедма рассказал ему о кругах миров, вот и отлично».

– Да, – ответил он, – господин выразился так потому, что иначе он не мог объяснить тебе, Ба’алмахар, кого он имеет в виду. Он должен говорить с тобой, голубчик, понятным тебе языком.

– Конечно, – отвечал тот, – да и как же он мог иначе сказать? Если он хочет видеть меня, он говорит: «Пришли ко мне Ба’алмахара». Ибо таково мое имя. А с тобой труднее, ведь у тебя и имени-то нет.

– Неужели ему так часто хочется тебя видеть, – сказал Иосиф, – хотя у тебя струпья на голове? Ступай же. Спасибо за известие.

– Это что еще за новость! – воскликнул Ба’алмахар. – Ты должен пойти со мной вместе, чтобы я привел тебя к нему, ведь если ты не явишься, мне несдобровать.

– Сначала, – отвечал Иосиф, – нужно допечь эту лепешку. Я возьму ее с собой, чтобы господин мой отведал моего необычайно вкусного печева. Посиди спокойно и подожди!

Под понуканья раба он допек лепешку, затем поднялся с пяток и сказал:

– Иду.

Ба’алмахар проводил его к старику, созерцательно сидевшему на циновке у низкого входа в свой дорожный шатер.

– Слышать значит повиноваться, – сказал Иосиф и поздоровался.

Глядя на меркнущую зарю, старик кивнул головой и, не поднимая руки, движением одной лишь кисти, показал Ба’алмахару, чтобы тот удалился.

– Я слыхал, – начал он, – что ты говорил, будто ты пуп мирозданья.

Иосиф с усмешкой покачал головой.

– Какие же это слова, – отвечал он, – я мог невзначай обронить в разговоре, чтобы их так превратно передали моему господину? Дай мне подумать. А, знаю, я сказал, что у мира множество средоточий, столько же, сколько человеческих «я» на земле, для каждого «я» свое.

– Ну, это то же самое, – сказал старик. – Ты, значит, и в самом деле болтал такой вздор. Я никогда не слыхал ничего подобного, сколько ни ездил по свету, и теперь вижу, что ты действительно ругатель и наглец, каким мне описали тебя твои прежние хозяева. Что же это получится, если в великой гуще человеческой каждый дурак и молокосос почтет себя, где бы он ни был, пупом мирозданья, и куда девать такое множество средоточий? Когда ты сидел в колодце, куда угодил, – как я вижу, вполне заслуженно, – этот колодец и был, по-твоему, священной серединой мира?

– Бог освятил его, – отвечал Иосиф, – наблюдая за ним, не дав мне погибнуть в нем и направив вас как раз по соседней дороге, почему вы меня и спасли.

– Так что тебя и спасли или чтобы тебя спасли? – спросил старик.

– И так что, и чтобы, – ответил Иосиф. – И то и другое, все зависит от точки зрения.

– Ты, однако, болтун! До сих пор и так уже не могли решить, что считать серединой мира – Вавилон с его башней или, может быть, место Абот на великой реке Хапи. А ты делаешь этот вопрос еще сложнее. Какому ты служишь богу?

– Господу богу.

– Значит, Адону, и оплакиваешь заход солнца. Против этого я ничего не имею. Такая вера – это еще куда ни шло. Уж лучше верить в Адона, чем твердить как сумасшедший: «Я средоточие». Что это у тебя в руке?

– Лепешка, которую я испек для моего господина. Я необыкновенно ловко пеку лепешки.

– Необыкновенно? Посмотрим.

И старик взял у него лепешку, повертел ее в руках, а затем откусил от нее кусок коренными зубами, ибо передних у него не было.

Лепешка была не лучше, чем она могла быть; но старик сказал:

– Она очень хороша. Не скажу «необыкновенна», потому что это уже сказал ты. Лучше бы ты мне предоставил это сказать. Но лепешка хороша. Даже превосходна, – прибавил он, продолжая жевать. – Приказываю тебе печь их почаще.

– Так и будет.

– Правда ли, что ты умеешь писать и можешь вести список всяких товаров?

– Мне это ничего не стоит, – отвечал Иосиф. – Я пишу и человеческим, и божественным письмом, и палочкой, и тростинкой, как угодно.

– Кто научил тебя этому?

– Один мудрый раб, управитель дома.

– Сколько раз входит семерка в семьдесят семь? Ты, наверно, скажешь – два раза?

– Два раза лишь на письме. Но по смыслу, чтобы получить семьдесят семь, мне нужно взять семерку сначала один раз, затем два раза, а потом восемь раз, ибо это число составляется из семи, четырнадцати и пятидесяти шести. Но один, два и восемь дают одиннадцать, и вот я решил задачу: семерка входит в семьдесят семь одиннадцать раз.

– Ты так быстро находишь скрытые числа?

– Либо быстро, либо вообще не нахожу.

– Наверно, ты знал это число по опыту. Предположим, однако, что у меня есть участок земли, втрое больший, чем поле моего соседа Дагантакалы, но сосед прикупает еще одну десятину земли, и теперь мое поле больше всего лишь вдвое. Сколько десятин в обоих участках?