Array Антология - Восставшие из небытия. Антология писателей Ди-Пи и второй эмиграции.

– Ложись скорее! – громко крикнул второй санитар, – ложись скорее, а то…

В общем треске и гуле стали выделяться хлопки разрывов ротного миномета. Немцы открыли ответный огонь. Григорий бросился на землю и в тот момент, когда его руки уперлись в ледяную корку, над головой что-то ухнуло и по шлему скользнул осколок.

– Не ранен? – спросил озабоченный голос соседа.

– Кажется, нет. Григорий снял варешку и ощупал плечи и ворот. В вороте шинели была совсем новая, только что появившаяся дырка. С этого мгновения воздух наполнился непрерывным свистом. Над головой всё время что-то пролетало, мины рвались почти непрерывно. Зарево увеличилось. Полежав, Григорий поднял голову и увидел, что трассирующих цепочек с флангов уже нет, а солдаты впереди лежат, как лежали, – Может быть, они уже замерзли, – подумал Григорий, – надо посмотреть.

Вставать было очень страшно и именно поэтому Григорий заставил себя это сделать, К удивлению его, близко ничто не разорвалось, и Григорий смог беспрепятственно перебежать несколько шагов вперед. По дороге попадались почерневшие ямки.

– Живы? Не ранены?

Григорий, став на колени, тряс сразу двух солдат за плечи.

– Нет… а тебе что надо? – не сразу поднялись два недовольных лица.

Григорий вернулся в свою яму и опять лег рядом с большим распластавшимся парнем.

– Есть впереди раненые? – спросил тот, не поднимая головы.

– Нет.

Григорий чувствовал некоторое удовлетворение от того, что не побоялся встать и выполнить свой долг, несмотря на огонь противника.

Хлопанье немецких мин усилилось, Впереди иногда раздавались хриплые крики команды, но в атаку поднимались только отдельные красноармейцы и, видя свое одиночество, сейчас же ложились. Сарай сгорел и пламя почти погасло, Небо над деревней, занятой немцами, стало светлеть. Советские пулеметы давно молчали и раздавались только отдельные ружейные выстрелы. Бой сам собой прекратился. Слева, там, куда ушла вечером голова колонны, затрещал снег. Григорий приподнялся. Белые тени двигались от опушки вглубь леса. Наступление кончилось.

Когда Григорий проходил мимо того места, где стояли сани для раненых, он увидел несколько трупов, лежавших на помятом снегу. Лица у всех были спокойные, окостеневшие от мороза. Григорий подошел посмотреть, нет ли среди них знакомых. Нет, это были чужие, по большей части молодежь, Некоторые казались детьми. Может быть даже не все из них погибли от немецкого оружия, – подумал Григорий. Те, у которых не было телогреек, могли просто замерзнуть, заснув, как спали лежавшие впереди Григория бойцы.

Когда колонна собралась снова под прикрытием большого леса, Григорий заметил, что она сильно поредела. Из разговоров солдат он понял, что некоторые взводы и роты все-таки наступали и даже продвинулись до околицы деревни, но назад вернулись только единицы. Совсем рассвело, и можно было разглядеть лица. Все осунулись, побледнели, на всех был отпечаток радости от сознания, что непосредственная опасность миновала. Из-за того, что на большинстве были маскировочные халаты, трудно было понять кто солдат, кто офицер. Какой-то совсем молодой автоматчик, похожий на студента-первокурсника, рассказывал собравшимся около него, таким же молодым солдатам, как его командир роты остался в лесу под кустом и приказал ему вести роту в наступление, несмотря на то, что он был первый раз в бою, как он выдвинулся вперед и перестреливался уже на поле в овраге, подходившем вплотную к деревне, с немецкими автоматчиками и не отступил бы, если бы не приказ. Звонкий голос звучал громко, молодой человек был очень возбужден и, видимо, ничего не боялся.

– Безобразие, – кончил он рассказ, – кадровые командиры прячутся, а нас, необстрелянных комсомольцев, посылают вперед.

– Комиссар идет, – сказал кто-то из группы слушателей.

– А что мне комиссар? – задорно ответил молодой человек, но все-таки замолчал.

Мимо прошел приземистый черный мужчина с автоматом, сзади шел его ординарец с большим термосом в руках. Комиссар прошел молча и неодобрительно покосился на собравшуюся группу. Григорий пошел следом за ним. Комиссар вдруг остановился и поглядел на Григория опухшими глазами.

– Почему без винтовки? – спросил он.

– Я санитар, – ответил Григорий.

– Санитар? – повторил комиссар недоверчиво и снова пристально посмотрел на Григория.

– Санитар, так помни: если раненый способен сам двигаться, то обязан вынести в тыл личное оружие. Без личного оружия раненых, не потерявших сознания, пункты первой помощи не принимают.