Альфред Дёблин - Берлин, Александрплац

…состоится доклад в Александрпаласе на Ландсбергерштрассе… – Зал «Александрпалас», где собирались гомосексуалисты и лесбиянки, находился на Ландсбергерштрассе, 39, в непосредственной близости от Александрплац.

…доклад о положении в Хемнице, где, согласно административному распоряжению… гомосексуалистам запрещается выходить на улицу… – Административное распоряжение, упоминаемое Дёблином, не было найдено комментаторами романа в городском архиве Хемница, но кажется вполне правдоподобным для тех лет. Хемниц – город на востоке Германии.

…без конца кружил его вокруг фонтана Роланда на Зигесаллее. – Вдоль большой Зигесаллее (аллее Победы) в парке Тиргартен были установлены мраморные бюсты членов княжеского рода Гогенцоллернов и памятники видным политическим деятелям Пруссии. Аллеи Тиргартена и по сей день – одно из известных мест встречи берлинских гомосексуалистов. См. также далее историю о «лысом господине» (с. 74 наст. изд.).

Менада. – Менады – в греческой мифологии спутницы Диониса, бога вина и растений. Полуобнаженные менады, со спутанными волосами, украшенные виноградными листьями и плющом, подпоясанные змеями, сокрушают все на своем пути, в экстазе рвут на части диких животных и пьют их кровь. Здесь: разъяренная женщина (см. также конец книги второй, с. 100 и след. наст. изд.).

«Ты – мое солнышко, ты – мое золотко». – Предположительно, Дёблин цитирует слова одного из многочисленных шлягеров 1920-х годов.

… две бутылки коньяка марки Асбах… – То есть знаменитого дорогого немецкого коньяка (Weinbrand), который и по сей день изготовляют в городе Рюдельсхейм.

Гельголанд – набережная на противоположном Тиргартену берегу Шпрее, напротив замка Бельвю.

…бюрократизм, который повелся еще от Карла Великого… – Во времена правления Карла Великого (747–814), основателя Священной Римской империи германской нации, были созданы первые государственные административные учреждения.

Дансинг-палас «Волшебная флейта»… – В Берлине того времени не было дансинг-паласа с таким названием.

Трансвеститы ~ Свобода любви на всем фронте… – Текст рекламного объявления, вклеенный в рукопись; источник неизвестен.

Ясное звездное небо глядело на темные жилища людей. – Дёблин цитирует отрывок из романа с продолжением «Осознание» писательницы З. Эглер, активистки лесбийской субкультуры и основательницы женского клуба «Эррато» – одного из многих подобных учреждений в Веймарской республике. Дёблин вырезал два фрагмента романа из № 47 журнала «Женская любовь» (см. примеч. 69) за ноябрь 1927 г. и вклеил в рукопись БА. Саркастические замечания и комментарии в скобках принадлежат Дёблину.

..малюсенькие гусиные ножки… – По-немецки кавычки называются «Gänsefüßchen», «гусиные лапки».

…двинулся на боевой участок… – Немаловажная деталь: город впервые открыто уподобляется в романе полю боя (в оригинале Дёблин употребляет слово «Kampffront» – военный фронт). Таким образом, жизнь в большом городе – вполне в духе времени (см.: Слотердайк 2001: 424–561) сравнивается с войной (см. воспоминания ФБ о событиях на фронте). Аналогия между жизнью в большом городе и войной будет становиться к концу романа все более очевидной.

…Лина… предприняла самостоятельную диверсию а-ля принц Гомбургский… – С помощью принца Фридриха-Артура Гомбургского (1633–1703) прусский курфюрст Фридрих Вильгельм Гомбургский (1620–1688) смог одержать победу над шведами в битве при Фербеллине (1675). В 1810 г. немецкий писатель Генрих фон Клейст (1777–1811) посвятил принцу Гомбургскому одноименную пьесу; отступив от исторической правды, он изобразил Фридриха мечтательным и тщеславным юношей, который ослушался приказа курфюрста Фридриха Вильгельма и бросил свою армию на шведов вопреки тактическим планам и приказу военачальника. За это в пьесе Клейста курфюрст приговаривает принца к смертной казни, и лишь раскаяние – признание принцем своей вины и справедливости приговора спасает его от гибели. Как и Фридрих Гомбургский, ФБ в конце романа Дёблина – после раскаяния и признания своей вины – получает «второй шанс». Творчество Клейста вообще оказало заметное влияние на Дёблина. В своих автобиографических эссе Дёблин даже называл Клейста богом своей юности.