Уильям Келли - Другой барабанщик

– А он и не собирался тут глаза мозолить, – не унимался Бобби-Джо. – Зачем? Черномазые с Севера плевать хотели на здешних черномазых. Им бы только попортить нам, белым, жизнь да сбить всех нас, и белых, и черных, с панталыку. Его миссия закончилась, как только он все это замутил. А после ему оставалось только сидеть в своем лимузине да похохатывать – ему-то что: сиди и получай удовольствие! Что ему за забота, как они отсюда съедут? Они уезжали сами по себе, никто им не помогал.

Томасон вздохнул:

– Ладно, пусть так. И что? Допустим, проповедник это устроил. Теперь что об этом говорить!

Его слова заставили всех замолчать. Бобби-Джо снова сел и закурил. Остальные глядели поверх крыш на высыпавшие в небе звезды. Кто-то попросил спички. Кто-то передал коробок.

– Все закончилось, – продолжал Томасон. – И больше нет повода для беспокойства. Если он в этом виноват, то, считаю, он потрудился на славу. И больше тут сказать нечего. – Чуток уступи, чтобы чуток выгадать, подумал Томасон.

Люди закивали и одобрительно загудели.

– Попадись он мне в руки, я бы с ним потолковал! – Бобби-Джо стукнул кулаком в растопыренную ладонь. – Я бы смазал улыбочку с его рожи.

Если бы они сидели на противоположной стороне шоссе, то увидели бы автомобиль, мчавшийся от горного хребта, и свет его фар бил в небо, когда он ехал вверх к ущелью Хармона, так что два луча освещали узкий окоем горизонта, точно две крошечные холодные луны. Потом, миновав горный кряж, автомобиль двинулся вниз по склону, словно чашечка чувствительных весов, и дорога перед ним купалась в сиянии длинного светового луча. На фоне яркого света автомобиль казался черным пятнышком, и если бы они все туда посмотрели, то заметили бы черную молнию, летящую по шоссе в сторону города, а потом перестали бы видеть и черную молнию – только яркий светящийся шар, слепленный из света фар и блестящей решетки радиатора. А когда он подъехал бы ближе, светящийся шар раздвоился бы на яркие огни фар, и в последний момент они бы разглядели над их сиянием зеленый капот и лицо светлого негра-шофера справа за стеклом. Вот когда они и заметили струящиеся вдоль шоссе лучи, освещавшие стены домов, и разом повернулись туда, чтобы сосчитать сидящих внутри негров, – не то чтобы они вели учет отъезжающим, а просто фиксировали в уме число машин с черномазыми, чтобы в следующую секунду позабыть о них навсегда. Но сейчас на переднем сиденье лимузина сидел только светлокожий негр-шофер, а позади него темнели две фигуры, и им сразу удалось рассмотреть негра с длинными седеющими волосами и темными кругами глаз за очками, который откинулся назад, словно сидел в пляжном шезлонге. Бобби-Джо вскочил и выбежал на середину шоссе, но запоздал и остался стоять в клубах пыли и выхлопного дыма, и люди на веранде услышали его визгливые крики:

– Эй ты, проклятый проповедник, черномазый сукин ты сын, останови машину! Ты меня слышишь, ниггер? Останови машину! Я хочу с тобой поговорить! Останови машину!

Когда они проезжали мимо магазина Томасона, Дьюи не видел, как парнишка, примерно одного возраста с ним, с всклоченными волосами, выбежал на проезжую часть и помчался за машиной, потрясая им вслед кулаком, но шофер его заметил, и услышал его крики, и ударил по тормозам, так что лимузин пошел юзом, визжа шинами, и резко остановился прямо перед бронзовым взглядом генерала. Брэдшоу приблизил губы к микрофону.

– Что случилось, Клемент?

– Кто-то сзади кричал нам. Но я никого не видел на дороге, преподобный. Вряд ли я кого-то сшиб.

Он не успел закончить фразу, как люди с веранды бросились по дороге и обступили лимузин со всех сторон, стали дергать ручки, распахнули все двери, и лицо паренька, которого Дьюи узнал, но не смог вспомнить его имя, появилось в дверном проеме сзади, где сидел Брэдшоу. Даже на таком расстоянии Дьюи унюхал смрад перегара.

– Гляньте-ка! Мы его поймали. Это он! Глядите, мистер Стюарт!

Рядом с лицом паренька появилось лицо мужчины постарше с одутловатыми обвисшими щеками, в складках которых едва виднелся толстогубый рот.

– Черт побери! Это он, Бобби-Джо? Это тот самый ниггер, который все это замутил? – Он улыбнулся.

Паренек кивнул:

– Точно он. Что тут скажешь? Вы же помните? Я же так хотел, чтобы он попался мне в руки, помните? Видать, ангелы меня услыхали! Потому что вот он!

Дьюи перегнулся через живот Брэдшоу и обратился к пареньку:

– Погоди. Что с тобой такое?

Паренек осклабился. У него были неровные зубы, а несколько передних выщерблены или обломаны.