Пелам Вудхаус - Полная луна

Тем более странно, что еще минуты через две он их начисто утратил. Причина в том, что, закрыв глаза, он их и открыл, сосчитав до ста, – но ничего не увидел. Абсолютно ничего.

Он все понял. Тот случай потряс его, и он сам себя загипнотизировал; дух взвился вверх. От нескольких центов он вернулся к миллиону долларов, а потому ворвался в бар и заново начал переговоры с барменом.

За вторым коктейлем он поведал, что идет к регистратуре, и бармен ему подсказал, что она в переулке. «Да?» – заметил Типтон, и бармен, с помощью двух коктейлей и бутылки шерри, показал ему, как идти. Типтон бодро поблагодарил, взял бутылку и, балансируя ею, вышел на улицу.

Примерно тогда же Генри, не усидевший в баре и нервно прохаживающийся по улице, взглянул на часы и решил, что пора идти в регистратуру. Если их нет, подождет в приемной. Разве можно, чтобы Пруденс его не застала! И он пошел к востоку.

Типтон, который шел к западу, увидел его с налета, и сердце, танцевавшее веселый танец, снова повело себя так, словно оно не работает.

Пойдя по испытанному пути, он закрыл глаза. Все повторилось. Когда он их открыл, ничего не было.

На сей раз это его не успокоило. Он понял: это лицо – какая-то горошина под наперстком. То оно есть, то его нет. Хорошо, оно исчезло, но кто их знает, эти лица! Выглянет откуда-нибудь. Словом, лицо его доконало.

Он обиделся. Вот знатному пациенту мерещился карлик с бородой. Чем он хуже? Карлик вроде кота – он маленький. А такая морда…

С горя Типтон решил пойти в парк посмотреть на уток. Эти милые птицы нередко утешали его в беде, успокаивали, ободряли. Есть что-то такое в утке. Что бы с нами ни творилось, она сама по себе – живет, и все.

Поглядев на табунок, подплывший к берегу, он вернулся, отыскал нужный переулок, а там и контору, и вошел в приемную, где сидел один человек, напряженный, как все в день свадьбы. Сидел он к Типтону спиной, и тому захотелось тронуть его за плечо, еще погибнет.

Когда он приблизился к нему, человек обернулся.

Пришел в себя он на улице. Его окликнул знакомый голос. Туман рассеялся, он увидел Фредди, сурово глядевшего на него.

– Это ты – здоров? – спрашивал Фредди. – Да я тебя таким не видел! Когда ты швырял яйца в люстру, и то было получше. С ума ты сошел, Типпи? Едем в Бландинг.

Типтон погладил его рукав дрожащими пальцами.

– Хорошо, – выговорил он, – едем. И вот что, старик, ты там следи, чтобы мне не попадались… напитки. Нет, я не вру. Я прозрел. – Ту т он вздрогнул, припомнив, что же именно он видел. – А теперь, ты уж прости, пойду погляжу на уток.

– Зачем тебе утки?

– Бывает, старик, – серьезно сказал Типтон. – Утки, кто ж еще… А поем я у себя в отеле, молока выпью. Заезжай за мной по дороге. – И Типтон удалился, глядя в землю.

Фредди удивленно посмотрел ему вслед и отправился в контору, где поджидал Генри Листер, глядя в пустоту.

Летописец не станет вдаваться в самое начало встречи Фредерика Трипвуда и Генри Листера. Достаточно сказать, что они обрели друг друга и стали связывать оборванные концы. Разговоры после разлуки всем хороши, но в них слишком много всяких «Как там этот?» и «Ну, знаешь, вон тот…».

Поэтому мы прямо перейдем к мгновению, когда Листер, менее обеспокоенный уделом былых друзей, взглянул на часы и удивился, что никого еще нет.

Посмотрев на часы снова, Фредди увидел, что уже половина первого, и признал, что все это странно. Невеста, как тяжеловес, защищающий свой титул, естественно, хочет, чтобы жених явился на ринг первым, но не настолько же!

Генри, чьи нервы просто торчали сквозь кожу, заворачиваясь и даже завязываясь узелками, раз-другой глотнул воздуху и выразил свои чувства так:

– О черт, неужели передумала?

– Ну, Глист, ну что ты!

– Очень может быть.

– Не может. Я ее утром видел, она собиралась прийти.

– Когда это?

– Так в полдесятого.

– Три часа назад. Могла сто раз передумать. Я никогда не понимал, что она во мне нашла.

– Ну, Глист! Ты такой… чистый. Я тебя очень уважаю.

– Ладно, чистый. А морда? Ты посмотри.

– Я смотрю. Хорошая, открытая морда. Предположим, красоты в ней нет – но что такое красота? Рифма к суете, ты уж мне поверь. Какая-то белесая пигалица отхватила такого парня!

– Пигалица?!

– По меньшей мере.

– Ну уж, прости!

Фредди подумал, что он неудачно выбрал слова утешения, и стал сосать набалдашник зонтика, тогда как Листер, вскочив со стула, словно с раскаленной плиты, принялся бегать по комнате.