Пелам Вудхаус - Тысяча благодарностей, Дживс!

– Под действием угрызений совести, сэр?

– Не то чтобы угрызений. Скорее под действием гастрономических чар Анатоля, во власти которых он находится уже продолжительное время, благодаря чему, как ей кажется, стал мягким и добрым финансистом, готовым оказывать услуги и поступать по справедливости. У вас скептическая мина, Дживс. Думаете, не получится? Тетушка уверена в успехе.

– Я, к сожалению, не могу разделить уверенность мадам, напротив…

– Напротив, вы, подобно мне, считаете, что сыграть на Л. П. Ранкле, как на мандолине, у нее… сколько шансов? Восемь из ста?

– Даже меньше, сэр. Мы должны учитывать тот факт, что мистер Ранкл…

– Ну? Договаривайте, Дживс, мистер Ранкл – что?

– Мне не удается вспомнить выражение, сэр, которым вы иногда пользовались, чтобы подчеркнуть недостаток обаяния в ком-нибудь из джентльменов вашего круга. Вы употребляли его по отношению к мистеру Споду, или, как теперь следует его называть, лорду Сидкапу, и к сэру Родерику, дяде мистера Глоссопа, когда ваши отношения с ним еще не приняли характера сердечной привязанности. Оно вертится у меня на языке.

– Жлоб?

– Нет, – сказал он, – не жлоб.

– Крепкий орешек?

– Нет.

– Прошлогодний сухарь?

– Вот именно, сэр. Мистер Ранкл – прошлогодний сухарь.

– Но достаточно ли вы его знаете, чтобы делать такие выводы? Вы же только что с ним познакомились.

– Да, сэр, это правда, но Бингли, узнав, что он гостит у мадам, привел мне некоторые факты, иллюстрирующие его черствость и безжалостность. Бингли одно время служил у него.

– Боже мой, у кого он только не служил.

– Да, сэр, он был склонен перебегать с места на место. Не задерживался подолгу ни у одного хозяина.

– Меня это не удивляет.

– Но его отношения с мистером Ранклом были более продолжительными. Он ездил с ним в Соединенные Штаты Америки и находился у него на службе несколько месяцев.

– Тогда-то он и понял, что Ранкл – прошлогодний сухарь?

– Совершенно верно, сэр. Так что я очень опасаюсь, что усилия мадам не приведут к желаемым результатам. Она надеется получить от мистера Ранкла крупную сумму?

– По-видимому, изрядную. Ведь отец Таппи изобрел не что-нибудь, а «Волшебные таблетки», и Ранкл, должно быть, заработал на них порядочный куш. Думаю, она будет добиваться пятидесяти процентов.

– В таком случае я вынужден признать, что рассудительный букмекер скорее всего оценил бы ее шансы достичь цели как один к ста.

Согласитесь, малообнадеживающий прогноз. Можно даже сказать, абсолютно убийственный. Я бы назвал Дживса пессимистом, но никак не мог припомнить это слово, а сказать про такого достойного человека, что он каркает, язык не поворачивался, и пока я пытался придумать что-нибудь другое, через застекленную дверь вошла Флоренс, и Дживс, разумеется, испарился. Когда наши с ним разговоры прерывает появление так называемых знатных особ, он всегда исчезает, как фамильный призрак, растворяющийся в воздухе на рассвете.

Все это время я виделся с Флоренс только за едой: она, так сказать, мчалась по скоростному шоссе, а я тихо плелся по обочине. Я подразумеваю под этим, что она проводила целые дни в Маркет-Снодсбери, хлопоча ради своего жениха, кандидата от консерваторов, а я после душераздирающей встречи с вдовой покойного Мак-Коркадейла забросил агитацию, предпочтя чтение хорошей книжки в уютном кресле. Я извинился перед Медяком за такое… годится ли здесь слово «дезертирство»?.. а он воспринял мои слова на удивление хорошо и сказал, что, мол, конечно-конечно, он бы и сам, если бы мог, по ступил так же.

Флоренс была все такой же красивой, если еще не красивей обычного, и по крайней мере девяносто шесть процентов членов «Клуба шалопаев» не пожелали бы для себя ничего лучшего, как оказаться с ней вот так наедине. Я, однако, рад был бы улизнуть, потому что мои натренированные чувства подсказывали, что у нее сейчас опять такое настроение, что всякий, кроме безрассудного смельчака, полезет от нее на первое попавшееся дерево и оторвет его от земли вместе с корнем. Несносное третирство, о котором я уже говорил и которое является яркой чертой ее натуры, уже готово было проявиться во всей своей красе.

– Почему вы сидите взаперти в такую чудную погоду, Берти? – строго спросила она.

Я объяснил, что совещался с тетей Далией, но она сразу опровергла меня, сказав, что совещание, очевидно, закончилось и тетя Далия блистает своим отсутствием, так почему же я не дышу свежим воздухом?