Пелам Вудхаус - Держим удар, Дживс!

– Нет, сэр, полагают, что злоумышленник – юнец лет десяти-одиннадцати. Однако необдуманный поступок этого юного воспитанника школы повлек за собой весьма печальные последствия. Он заставил сэра Уоткина усомниться, разумно ли доверить приход викарию, который оказался неспособен обеспечить порядок на школьном празднике. Мисс Бинг, сообщившая мне об этом, казалась очень огорченной. Она полагала – я цитирую ее выражение, – что дело в шляпе, и теперь, естественно, крайне обеспокоена.

Я осушил стакан и мрачно закурил сигарету. Если Тотли-Тауэрс поставил себе целью сделать из меня пессимиста, то он вполне в этом преуспел.

– Над этим домом тяготеет проклятие, Дживс. Куда ни кинь взгляд – везде увядшие мечты и разбитые надежды. Вероятно, тут что-то такое в воздухе. Чем скорее мы отсюда уберемся, тем лучше. А что, если нам…

Я хотел сказать: «Улизнуть прямо сейчас», – но тут дверь распахнулась, в комнату ворвался Спод, и слова замерли у меня на губах, а брови одна за другой полезли вверх. Меня возмущала эта его привычка выскакивать как черт из табакерки в самый неожиданный момент. Жаль, что я ничего не успел придумать, не то бы непременно отпустил какую-нибудь колкость. А так пришлось как ни в чем не бывало сказать тоном учтивого хозяина:

– А, Спод, заходите, берите парочку стульев, присаживайтесь!

Я собирался сообщить ему также, что Вустеры держат открытый дом, но он меня нахально перебил, как это принято у человекообразных невеж. Может быть, за Родериком Сподом и водятся какие-то достоинства, хотя мне лично никогда не удавалось их обнаружить, но даже самый горячий его почитатель затруднился бы назвать его любезным.

– Финк-Ноттла видели? – спросил он.

Мне не понравился его тон, и вид его мне тоже не понравился. Губы подергиваются, глаза мечут молнии. Ежу ясно, что, разыскивая Гасси, он руководствовался отнюдь не дружеским расположением, поэтому я немного подретушировал правду, как сделал бы на моем месте любой благоразумный человек:

– К сожалению, нет. Я только что вернулся из Вустершира, от дяди. Неотложные семейные дела потребовали моего присутствия, и я не был на школьном празднике, как это ни прискорбно. Невосполнимая потеря! Дживс, вы не видели Гасси?

Дживс не отвечал, возможно, потому, что его здесь не было. Когда господин принимает важных гостей, он обычно незаметно исчезает. Просто испаряется, и все.

– У вас важное дело к Финк-Ноттлу?

– Хочу свернуть ему шею.

Брови у меня, вернувшиеся было в нормальную позицию, снова полезли кверху, и, если не ошибаюсь, я еще и губы поджал.

– Но послушайте, Спод! Вам не кажется, что это уж слишком? Недавно вы вынашивали идею свернуть шею мне. Думаю, вам стоило бы последить за собой в смысле мании сворачивания шей и подвергнуть строгой проверке свои побуждения, пока они не взяли над вами власть. Видимо, вы уверены, что можете их побороть, – но разве не существует опасности привыкания? Почему вы хотите свернуть Гасси шею?

В ответ он только заскрежетал зубами, во всяком случае, мне послышалось, что скрежет был зубовный. Потом, понизив голос, хотя никто не мог нас слышать, сказал:

– Вустер, я могу говорить с вами откровенно, потому что вы тоже ее любите.

– А? Кто? – спросил я. Наверное, следовало сказать: «Кого?» – но я как-то не сообразил.

– Разумеется, Мадлен.

– Мадлен?

– Я вам уже говорил, я всегда ее любил, и мне дорого ее счастье. Оно для меня все. Чтобы доставить ей минутное удовольствие, я готов разрезать себя на кусочки.

Сказать честно, в суть я пока не врубился, но не успел я задать уточняющий вопрос, правда ли, что девушкам доставляет удовольствие, когда человек режет себя на кусочки, он снова заговорил:

– Когда она обручилась с этим типом, с Финк-Ноттлом, я пережил страшный шок, но я смирился, так как думал, что она будет счастлива с ним. Сраженный насмерть, я хранил молчание.

– Редкостное благородство.

– Не проронил ни слова, чтобы она не заподозрила, что я чувствую.

– Высший класс!

– Мне было достаточно того, что она счастлива. Ничто больше не имело значения. Но когда оказалось, что Финк-Ноттл грязный развратник…

– Кто? Гасси?! – сказал я не веря своим ушам. – Уж кто-кто, только не он. Он невинен, как новорожденный агнец, даже еще невиннее, я думаю. С чего вы взяли, что Гасси грязный развратник?

– С того, что десять минут назад я видел, как он целуется с поварихой, – проговорил Спод сквозь зубы, заскрежетал ими – на этот раз я хорошо расслышал скрежет – и выскочил из комнаты.