Юрий Бондарев: Батальоны просят огня (сборник)

Самые счастливые часы я испытывал в те годы, когда дети мои были маленькими. Да, поистине я был счастлив тогда, независимо от каких-то жизненных и бытовых проблем неустроенности.

«Счастливы ли вы?» – время от времени каждый должен спрашивать себя об этом. И все же после того, как самодовольный человек ответит: «Да, я счастлив абсолютно», он, несомненно, утратит нечто очень существенное. Он утратит энергию постижения, нерв желания и поиска, одержимость творца. Полное удовлетворение в общем-то всегда связано с утратой.

Стимулом творчества, я думаю, могут стать стремление к славе и честолюбивые устремления. Однако неужели все дело в успехе, в карьере, в удовлетворении тщеславия? Нет, тщеславие – категория временная, искусство бесконечно. Дело в том, что творчество серьезного писателя, как правило, бывает не параболой карьеры, не движением к успеху, а судьбой. И только тот из художников, кто шел в своей цели не в узде расчета, а трудной дорогой судьбы, достигал Олимповых высот, наивысшей точки истинного успеха и славы. И в то же время художник не испытывает полного удовлетворения, ибо постоянно стремится к предельному выражению правды, к совершенству формы – и нет конца каторжному труду.

Зачем Льву Толстому надо было переписывать каждую свою вещь по нескольку раз? Зачем Эдуард Мане восемьдесят сеансов заставлял литографа Эмиля Белло позировать для картины «За кружкой пива»? Голова Демона переделывалась Врубелем сорок раз. «Мертвые души» были переписаны Гоголем восемь раз. Как известно, свой знаменитый роман «Обрыв» Гончаров писал двадцать лет. Что заставляло их работать? Честолюбие, тщеславие, стремление к успеху или жизнь-судьба? Успех не вечен – он проходит. Истинное произведение искусства нетленно.

Но наряду с выдающимися произведениями нас окружает много серых, бесцветных. В искусстве не может быть безграничных владений одних шедевров, как не может господствовать среди рода человеческого одна красота. Литература – это огромная река с широким течением, плесами, отмелями и зелеными островами, и ничего страшного для нее нет, коль несет она на своих водах плоты разной величины. Хочу этим сказать, что в истории, пожалуй, никогда не было так, чтобы работали в литературе одни таланты. Добавлю: время – самый добросовестный, справедливый судья.

Искусство имеет в жизни человека огромное значение. Взять, к примеру, поэзию. Я всегда испытываю чувство восхищенного удивления перед талантом, способным выражать свои мысли в прекрасной одежде поэзии.

Наверное, в человеческой жизни поэзия занимает позицию неунывающей мудрости. Поэзия – это осмысление чувств, философия сердца, она делает человека человечнее, добрее, моложе в ощущениях. Поэзия – поднебесная область, которая находится между государством прозы и безмерным пространством музыки. Если рискнуть и сказать, что музыка является как бы уловленными звуками Вселенной, расторженными силами стихии, самой природы, божественных и демонических чувств, то поэзия – неиссякаемая надежда молодости.

Скажу пару слов и о живописи. В прозе «для доказательства» характеров, разного рода коллизий, того или иного положения надобно поле деятельности, пространство, романное время например. В живописи замысел, идея реализуется на чрезвычайно узком пространстве, где один холст или триптих выражает начало и конец идеи. Все сконцентрировано в живописи при помощи энергии красок и, конечно, композиции. И взятое художником жизненное явление возникает перед вашими глазами сразу, мгновенно отражаясь в душе и вызывая эмоциональные чувства. Разумеется, не только энергия красок создает настроение, сюжет, но и пластическое расположение самих предметов. Знаю, что некоторые искусствоведы считают мотив и сюжет лишь поводом для буйства красок, для выражения цвета и света, – и с этим нельзя слепо спорить. Мне же в любимой мной живописи всегда необходима смысловая нагрузка, мысль, которую выявляют и сюжет и цвет.

Писателей часто спрашивают, какое из своих произведений они больше всего любят. Если бы я сказал, что наиболее любима повесть «Батальоны просят огня», которую писал в состоянии некой одержимости, то это была бы не вся правда. С тем же чувством кровной, родственной связи я отношусь, например, к романам «Тишина», «Берег», «Горячий снег», потому что в каждую вещь писатель вкладывает часть своей жизни, свою душу. Иначе нет смысла писать, иначе труд теряет всякую силу воздействия, коль скоро не передал другим и крупицу того, что мучило тебя. Ведь для того чтобы написать какую-либо серьезную сцену, надобна щедрая, безоглядная затрата нервных клеток, то есть необходимо побывать в том душевном и физическом состоянии, в котором живут, действуют, борются, страдают, любят твои герои, познать путь испытаний, а значит – истратить часть себя.