Фрэнсис Фицджеральд - Забавный случай с Бенджамином Баттоном

На двенадцатый год после его рождения родители наконец к нему привыкли. Воистину столь велика сила привычки, что они уже не видели разницы между ним и другими детьми – разве только иногда какая-нибудь его странность напоминала им об этом. Но однажды, вскоре после того, как ему исполнилось двенадцать, Бенджамин взглянул в зеркало и сделал поразительное открытие. Он не поверил своим глазам: неужели пробивавшаяся из-под краски седина на тринадцатом году его жизни приобрела серовато-стальной оттенок? Неужели сеть морщин на его лице словно бы сгладилась? Неужели кожа стала свежей и упругой, а на щеках, словно тронутых зимним морозом, даже заиграл легкий румянец? Его одолевали сомнения. Он замечал, что больше не сутулился и здоровье его заметно окрепло со времен младенчества.

«Возможно ли?..» – подумал или, вернее, едва осмелился подумать Бенджамин.

Он пошел к отцу.

– Я вырос, – решительно объявил он. – Купи мне длинные брюки.

Отец задумался.

– Право, не знаю, – сказал он наконец. – Длинные брюки обычно носят с четырнадцати лет, а тебе только двенадцать.

– Но ты должен признать, – возразил Бенджамин, – что я довольно крупный ребенок для своих лет.

Отец бросил на него неуверенный взгляд.

– Ну, я этого не нахожу, – сказал он. – В двенадцать лет я не уступал тебе.

Это была ложь: Роджер Баттон давно вошел в сделку с совестью, молчаливо притворяясь, будто его сын вполне нормальный ребенок.

Наконец был найден компромисс. Бенджамину по-прежнему придется красить волосы. Он будет стараться играть со своими ровесниками. Он обещает не носить очки и не гулять с тростью по улице. В награду за все это ему обещали купить длинные брюки.

Я не намерен много распространяться о жизни Бенджамина Баттона от двенадцати до двадцати одного года. Достаточно заметить, что за эти годы он неуклонно молодел. К восемнадцати годам он перестал сутулиться и выглядел пятидесятилетним мужчиной; волосы его стали гуще и слегка потемнели; он ходил твердым шагом, дребезжащий голос превратился в мужественный баритон. И тогда отец послал его в Йельский колледж держать экзамены, которые Бенджамин успешно сдал и был зачислен на первый курс.

Через три дня он получил уведомление от мистера Харта, из канцелярии колледжа; ему предлагали явиться для составления учебного плана. Бенджамин, поглядевшись в зеркало, решил, что волосы надо подкрасить, но, лихорадочно обыскав ящик письменного стола, не обнаружил там склянки с краской. Тут он вспомнил, что еще вчера израсходовал остаток краски и выбросил склянку. Выбора не было. Через пять минут ему предстояло явиться в канцелярию. Ничего не попишешь – придется идти как есть. И он пошел.

– Доброе утро, – любезно встретил его мистер Харт. – Вы, должно быть, пришли справиться о своем сыне.

– К вашему сведению, моя фамилия Баттон... – начал Бенджамин, но мистер Харт прервал его:

– Очень рад с вами познакомиться, мистер Баттон. Я ожидаю вашего сына с минуты на минуту.

– Да это же я! – рявкнул Бенджамин. – Меня зачислили на первый курс.

– Что-о?

– Меня зачислили на первый курс.

– Да вы шутите!

– Нисколько.

Клерк нахмурился и заглянул в карточку, лежавшую перед ним.

– Но у меня здесь значится, что Бенджамину Баттону восемнадцать лет.

– Вот именно, восемнадцать, – подтвердил Бенджамин и слегка покраснел.

Клерк устало взглянул на него.

– Право, мистер Баттон, не думаете же вы, что я вам поверю.

Бенджамин улыбнулся не менее устало.

– Мне восемнадцать, – повторил он.

Клерк решительно указал ему на дверь.

– Уходите, – сказал он. – Уходите из колледжа и покиньте наш город. Вы опасный маньяк.

– Мне восемнадцать!

Мистер Харт распахнул дверь.

– Подумать только! – вскричал он. – В ваши годы пытаться поступить на первый курс! Восемнадцать лет, говорите? Даю вам восемнадцать минут, и чтобы духу вашего в городе не было.

Бенджамин Баттон с достоинством покинул канцелярию, причем с полдюжины старшекурсников, ожидавших в приемной, таращили на него глаза. Отойдя немного, он оглянулся на взбешенного клерка, который все еще стоял в дверях, и твердо повторил:

– Мне восемнадцать лет от роду.

Под дружный хохот старшекурсников Бенджамин удалился.

Но ему не суждено было так легко отделаться. Он печально брел к вокзалу и вдруг обнаружил, что его сопровождает сперва стайка, потом рой и, наконец, плотная толпа студентов. Весть о том, что какой-то маньяк выдержал вступительные экзамены и пытался выдать себя за восемнадцатилетнего юношу, облетела город. Весь колледж лихорадило. Студенты выбегали на улицу, позабыв в аудитории свои шляпы, футбольная команда прервала тренировку и присоединилась к толпе, профессорши, со съехавшими на одно ухо шляпками, со сбившимися на бок турнюрами, громкими воплями преследовали процессию, а вокруг так и сыпались насмешки, попадавшие в самое уязвимое место Бенджамина Баттона: