Ален Роб-Грийе - Повторение

А.Р. впал в панику при мысли о том, что этот крик может переполошить весь дом, и велел ей молчать, угрожающе наставив на нее свой хрустальный кинжал, который он держал на уровне бедра, так что его острие оказалось у края ее неприлично короткой юбки. Дело в том, что на юной девушке была миленькая школьная форма, какую положено носить официанткам в «Сфинксе», но не просто двусмысленная, как у Жижи, а откровенно вызывающая: расстегнутая почти до самой талии блузка сползла набок, обнажив плечо, а между краем юбки и сборчатыми круглыми подвязками, украшенными крошечными цветочками из розового газа, которыми были перехвачены длинные черные шелковые чулки, отделанные повыше колен кружевами, зияла полоска гладкой кожи.

Виолетте стало не по себе, когда она поняла, что на нее напал какой-то сумасшедший преступник, и она медленно попятилась к стене под натиском злоумышленника, который вскоре загнал ее в угол за полуколонной и подошел так близко, что едва к ней не прижался. Полагая, что она нашла лучший способ защиты от нападающего, с которым ей все равно было не совладать, и уповая на силу своих чар, не раз доказавших свою действенность, бесстрашная девушка подалась вперед и стала ластиться к нему, стараясь еще больше высвободить из под сползающей блузки красивые обнаженные груди, а вдобавок беззастенчиво шепнула: если он хочет изнасиловать ее стоя, она готова сейчас же снять свои панталончики…

Но этому мужчине было нужно другое, он требовал что-то невообразимое: ключ от дома, в котором никогда не запирают двери. Она и не заметила, как страшное острие стеклянного клинка, который незнакомец все это время неумолимо наводил на нее, уперлось ей под самый лобок. Когда она отпрянула, пытаясь схватить обеими руками этого нежданного, незваного клиента, А.Р. подумал, что она хочет вырваться и убежать. Повторяя сдавленным голосом: «Дай мне ключ, потаскушка!», он понемногу налегал на свой хрустальный стилет, и его острый, как игла, кончик сам собой вонзился в мягкий треугольник у нее между ног. Перекошенное лицо путника приняло испуганное выражение, а его жертва замерла, как зачарованная, онемев от ужаса, вытаращив глаза на убийцу и держа перед раскрытым ртом руки, в которых она все еще сжимала ремешки бальных туфель. Туфли слегка покачивались, и металлические чешуйки, густо покрывающие треугольную союзку, переливались бесчисленными голубыми искрами.

Но тут А.Р., похоже, вдруг осознал, что он делает. Все еще сомневаясь, свободной, левой рукой он со страхом задрал эту неприличную плиссированную юбочку и сразу увидел испод меховой подушечки, защищенной иллюзорным покровом из белого шелка, который был пронзен насквозь и под которым на глазах разливалось ярко красное, блестящее озерцо прибывающей свежей крови.

Он с удивлением воззрился на свою правую руку, словно ее отрезали, и это была уже не его рука. Потом он вдруг стряхнул с себя оцепенение, в страхе попятился и вполголоса произнес шесть слов: «Какой ужас, Боже милосердный, какой ужас!» Рывком он выдернул свой невесомый стеклянный нож из глубокой раны, так резко и грубо, что Виолетта протяжно застонала от дикой боли. Но в следующее мгновение, воспользовавшись тем, что ее мучитель явно пришел в замешательство, она изо всех сил оттолкнула его и с криком побежала по коридору, не поднимая с пола свои поблескивающие туфли, которые она выронила, когда рванулась на свободу.

А.Р., вновь оторопев от неожиданности, запутавшись в хитросплетениях повторений и воспоминаний, уставился на туфли, лежащие перед ним на полу. Капля крови упала с острия его пики на подкладку левой туфельки, которая была отделана изнутри белым шевро, и оставила на ней круглое ярко-красное пятно с бахромой брызг по краям… По всему дому, разбуженному криками жертвы, разносился грохот хлопающих дверей, слышался быстрый топот в коридорах, пронзительно звенела сигнализация, истерические рыдания пострадавшей сливались с жалобным блеянием других переполошившихся овечек… Сквозь нарастающий гвалт на миг пробивались тревожные возгласы тех, кто сбегался на шум, короткие приказы, нелепые крики о помощи, под аккомпанемент которых повсюду занимался яркий свет.

Уже казалось, что преследователи обложили А.Р. со всех сторон, как вдруг он опомнился, увернулся от мощных лучей, бьющих из наведенных на него прожекторов, и метнулся туда, откуда, судя по всему, появилась Виолетта, и, действительно, тут же увидел широкую лестницу. Перепрыгивая ступеньки, он бросился вниз, держась за массивные лакированные перила на пузатых деревянных балясинах, и на бегу едва успел рассмотреть картинку, которая висела на стене, как раз на уровне глаз: ненастная ночь, романтический пейзаж с видом на полуразрушенную башню, рядом с которой распростерлись на траве двое мужчин одинаковой наружности, очевидно, упавших с нее от удара молнии. В этот миг он сам впопыхах угодил ногой мимо ступеньки и приземлился уже на нижней площадке, раньше, чем ожидал. Тремя прыжками он, наконец, перемахнул через порог входной двери, которая вела на крыльцо и, разумеется, как и все остальные, отнюдь не была заперта на ключ.