Пелам Вудхаус - Бить будет Катберт; Сердце обалдуя; Лорд Эмсворт и другие

Собирая мою маленькую семью, Корки, я не предпринял никаких шагов, чтобы узнать, каков именно род их занятий, удовлетворившись рекомендациями банкиров и тому подобным. Так вообрази же мое состояние, когда этот субчик Уопшотт, узнав о происшедшем, вскинул голову, словно боевой конь при звуке сигнальной трубы, и, меча глазами молнии, объявил, что до его ухода на покой полгода назад он сам был санитарным инспектором по канализации и – мало того – славился как один из наиболее острых умов в этой профессии.

Начав свою речь с цитирования наилестнейшего комплимента по своему адресу, прозвучавшего летом двадцать шестого года из уст кого-то на самом верху канализационной иерархической лестницы, он с немалым жаром обещал, что, если кто-нибудь докажет ему, что в канализации «Кедров» есть хоть малейшие неполадки, он съест свою шляпу. И он предъявил эту шляпу – из велюра.

– Покажите мне этого человека, – добавил он горячо, – который утверждает, будто я три месяца прожил в доме, не зная, в порядке ли канализация, и я вгоню его ложь обратно ему в глотку.

И он продолжал говорить о канализационных трубах, с которыми был знаком, о канализационных трубах, которые пытались втирать ему очки, и о жалком фиаско, которое терпели такие канализационные трубы.

Ну, этого человека мы показать ему не могли, потому что этот человек выпил свою кружку пива, сгреб свой фунт и отбыл в автобусе западного направления час назад. Однако услужливые голоса живописали его метод осмотра, и Уопшотт только отпускал жгучие сарказмы. Представляешь, Корки, – сарказмы, причем жгучие.

Выяснилось, что существуют свои методы инспектирования канализационных труб. И эксперт сразу же распознает почерк. Вопреки его форменной фуражке, вопреки его записной книжке и обвислым усам, приятель дворецкого, как стало ясно теперь, десятки раз демонстрировал свое дилетантство. Он производил не те действия, он задавал не те вопросы. Даже его манера поводить носом подверглась суровой критике.

– Этот субъект – самозванец, – заключил Уопшотт.

– Но каким мог быть его мотив? – спросила леди Бастейбл. – И такой респектабельный мужчина на вид. Он напомнил мне одного из мэров Хаддерсфилда.

Подал голос полковник Бэгнью. С той минуты я не могу избавиться от мысли, что он состоял в родстве с мальчиком – чистильщиком обуви. Умственный настрой у обоих тяготел ко всяким жутким фантазиям.

– Лазутчик шайки громил, – сказал полковник. – Обычный их прием. Сперва посылают парня разведать местность, а затем бросаются в нападение, досконально зная топографию дома.

На миг, Корки, у меня возникло впечатление, что этот мастерский анализ приведет к самым положительным результатам. Компанию он заметно потряс. Двое типусов из Сити переглянулись с заметным ужасом, а леди Бастейбл заметно позеленела.

– Громилы! – вскричала она. – Я сейчас же уезжаю!

И тут полковник, осел эдакий, взял и все испортил.

– Сударыня, – сказал он, – будьте британкой! Джентльмены, будьте мужчинами! Неужели горстка жалких громил изгонит нас из нашего уютного дома?

Леди Бастейбл сказала, что не хочет быть убитой в собственной постели. Субчики из Сити сказали, что тоже не хотят, – ну, и я попытался внести свою лепту, заметив, что не могу вообразить ничего мерзее убиения в собственной постели. Но полковник уже осатанел. На этих ветеранов индийской армии, Корки, полагаться никак нельзя. Герои, как на подбор, и все их терпеть не могут.

– Плохо же вы знаете это отребье, если считаете подобное возможным, – сказал он. – Жалкие трусы все до единого. Покажите им добрый старый армейский револьвер, и они прыснут во все стороны, как кролики.

Леди Бастейбл сказала, что армейских револьверов у нее нет.

– А у меня есть, – сказал полковник. – И дверь моей спальни ближе ко входу, чем ваша. Положитесь на меня, сударыня. При первом же вашем вопле я выскочу из своей спальни, паля во все стороны.

Это перевесило чашу весов, и компания решила остаться. А мне предстояло снова взяться за решение тягостной задачи.

Но именно в такие моменты, когда обыкновенный человек чувствует себя парализованным, твой старый друг, Корки, показывает все, на что он способен. Нависающая угроза словно оттачивает его интеллект. Конечно, ты можешь сказать, что мне следовало бы подумать об этом сразу, и я признаю, что такая критика справедлива. Тем не менее не прошло и часа после дебатов, которые я только что описал, как меня осенила идея, словно бы разрешавшая все трудности. Я понял, что, тратя время на планирование сложных комбинаций компрометирования канализации «Кедров», я всего лишь царапал поверхность. А требовалось сразу же взять ситуацию за горло. Я внимательнейшим образом изучил человеческую природу, и одно я знаю твердо: именно – как бы крепко она к тебе ни присосалась, ты всегда без труда стряхнешь самую настырную пиявку, объяснив ей, что в доме прячется крайне заразная болезнь.