Пелам Вудхаус - Бить будет Катберт; Сердце обалдуя; Лорд Эмсворт и другие

– Разве можно так говорить с дядей? – спросил он, стараясь изобразить достоинство.

– Знали бы вы, как я хочу говорить! – воскликнула Джейн. – Передумали… А где же честь? Где милосердие? Нет, каков мерзавец!

– Я не мерзавец.

– Мерзавец, мерзавец. Губите мне жизнь. Ну, ничего! Я все равно выйду за Джорджа.

Граф искренне удивился:

– За Джорджа? Конни говорила, что ты любишь девонширского субъекта.

– Его зовут Джордж Аберкромби.

– Вот как? – Граф успокоился. – А я-то подумал, что ты про Джорджа. За него ты не можешь выйти, он маленький. Сколько ему? Десять? Одиннадцать?

– Дя-дя!

– Да, моя дорогая?

– Не говорите глупостей.

– Моя дорогая!

– А что же это? Я тут гибну, а вы, чем понять и пожалеть, болбочете что-то про Джорджа.

– Да я только…

– Спасибо, я слышала. Вот уж от кого не ожидала! Я думала, вы меня любите.

– Я и люблю.

– Что-то непохоже. Сговорились с тетей, губите мою жизнь…

Граф вспомнил хорошую фразу.

– Я забочусь о твоих интересах.

Вышло не очень хорошо. Джейн изрыгнула пламя.

– Каких еще интересах? Послушать тетю Конни, я подобрала какое-то пугало. Аберкромби – одна из лучших фамилий Девоншира. Восходят к Вильгельму Завоевателю. О крестовых походах и не говорю. Когда ваши предки трудились в тылу ради великой Англии, Аберкромби бились с неверными.

– Со мной учился один Аберкромби, – сообщил граф.

– Надеюсь, он вас бил. Нет, нет, простите! Я очень хочу воздержаться от… как же это?

Лорд Эмсворт сказал, что не знает.

– А, вот! От язвительности. Надо сохранять спокойствие и разум. Дядя Кларенс, честное слово, Джордж вам понравится. Он просто замечательный. Представьте, в Уимблдоне он попал в первую восьмерку.

– Да? А что это?

– Он прекрасно разбирается в хозяйстве. Здесь сразу сказал, что деревья подзапустили.

– Какая наглость! – возмутился лорд. – Они в идеальном состоянии.

– Джорджу виднее. Он в них разбирается.

– И я разбираюсь.

– Хуже, чем он. Ну ладно. Вернемся к тому, что вы меня губите. Побойтесь Бога, дядя Кларенс, примите мою сторону. Это очень важно. Вы что, никого не любили?

– Конечно, любил. Десятки раз. Вот я тебе расскажу, очень забавно…

– Не хочу ничего слышать.

– Нет, правда, очень…

– Лучше скажите, что берете Джорджа на место Симмонса.

– Тетя, знаешь ли, сердится…

– Знаю. Она хочет, чтобы я вышла за этого кретина.

– Какого?

– Берти Регета. А я не выйду, хоть бы все другие перемерли.

– Есть такая песенка. Только там «Если б все другие умерли…». Какже дальше? А, вот! «И остались только мы с тобой…»

– Дядя!

– Да, моя дорогая?

– Пожалуйста, не пойте. Вы не в трактире.

– В жизни не был в трактире.

– И не на концерте. У меня же гибнет жизнь! А вы сперва гадаете, сколько лет этой малявке, потом предлагаете какие-то забавные истории, потом поете шансонетки…

– Это не шансонетка.

– Странно. Очень похоже.

– Да?

– Вы скажите, что будете делать.

– С чем?

Джейн помолчала и была так похожа на мать, что граф задрожал.

– Дядя, – сказала она низким дрожащим голосом, – вы что, не поняли, о чем мы беседуем? Дадите вы Джорджу работу или нет?

– Ну…

– Ну?

– Ну-у…

– Сколько можно повторять это дурацкое слово! Дадите или нет?

– Моя дорогая, что я могу? Твоя тетя так сердится…

Он приостановился, и тут раздались разные звуки. Высокий голос леди Констанс прерывали вскрики Джорджа, но все перекрывал баритон Руперта Бакстера. Граф обрадовался, что можно переменить тему.

– О Господи! – воскликнул он. – Что там такое?

Подбежав к окну, он увидел только Бакстера, курившего сигарету. Обернувшись, он с облегчением вздохнул, поскольку Джейн исчезла. Собираясь погрузиться в главу о болтанке, он услышал скрип двери. На пороге стояла Джейн, холодно глядя на него.

– Читаете, дядя Кларенс?

– А? Э? О да, читаю! «Уход», знаешь ли, «за свиньей».

– Где ваша совесть? Кстати, вы любите романы из жизни ковбоев?

– Ковбоев? Нет. Я их не читал.

– А я вот читала. Думала вас спросить, что значит одна фраза. Ковбой говорит другому ковбою…

– Да?

– Да. Говорит. Значит, первый ковбой сказал второму: «Ну, Хэнк Спиви, ты гад, мордоворот, мозгляк, слизняк, вонючка!» Я не совсем поняла.

– Я тоже, моя дорогая.

– Вот как? А казалось бы…

– Что-что?

– Ничего.

Джейн вышла, граф вернулся к «Свинье». Но читал он недолго. При всей своей рассеянности он догадывался, что вел себя не лучшим образом.