Андрей Битов - Нулевой том (сборник)

– Это – конец, – шепчет он.

Но – пот и слезы просыхают, дыхание выравнивается. Он садится. Смотрит с удивлением на широкую воду. Усмехается.

– Плаваю я хорошо… – усмехается он. – Отравиться я не могу, потому что успею найти противоядие… Ружье в этой пьесе уже стреляло… Господи! – в глубоком отчаянии восклицает он. – Что делать?..

Делать нечего. Он входит в баню…

– Ого-го-го! Огогогого!! Сюда, Сергей Андреевич! Веничек…

Общество расположилось на полках так: на самом верху, порхая под потолком, Харитоныч (стоя на лавке), чуть пониже (сидя на лавке) Степанов, на верхнем полке – директор, ступенькой ниже – корреспондент.

– Ох!.. – вздохнул Сергей Андреевич, и лицо его просветлело. – Хорошо… Господи, как хорошо! Каждый раз не верю, что такое счастье… И каждый раз – оказывается. Казалось, позавчера всего парился. И – опять хорошо, – приговаривал он, медленно поднимаясь по ступеням. – О-ох!..

– Позавчера? – откликнулся Степанов. – Неужели в Москве еще парятся?..

– Еще как! – рассмеялся корреспондент столь наивному удивлению.

– Я думал, это только у нас в глуши, вроде пережиток…

– Пережиток! Да это сейчас самая мода! Сауна – финская баня – по всему миру… Все высшее общество теперь парится.

– Финна баня губит, – отозвался из-под потолка Харитоныч.

– Финна?

– Пословица такая.

– Слышал, Харитоныч, – сказал Степанов. – Ты высшее общество! Вон куда забрался, под самый потолок!

– А чего финны так париться-то любят?

– Кровь холодная.

– Финна – баня губит, ха-ха! А хохла – сало…

– А русского?

– Русского известно что. Она, стервь мутноглазая…

– Чеха – пиво!

– Интересно, что англичанина губит?..

– Американца, известно, жвачка.

– Англичанина-то? Туман…

– Пар! У англичан пар холодный…

– Кайф! Кайф!.. – хохотал, хлопая себя по груди, корреспондент.

Так они перехохатывались и перегугукивались под шлеп веников.

Варя выбежала, прорвавшись сквозь ту же чащу, на берег, где только что предавался самоубийственным мыслям Сергей.

Его не было.

Медленно она побрела назад…

– Что характерно, – говорит корреспондент, кусая бороду, – для Токио… это что полицейские там в часы «пик» меняются через каждые полчаса, чтобы забежать к себе в участок и вдохнуть немного кислорода из баллона.

– Маркс все-таки жил в девятнадцатом веке, – сказал Сергей Андреевич, – а вот что Мальтус создал свою теорию еще в восемнадцатом – поверить невозможно. Чистый воздух, рощи, птицы, редкие села, экипажи, маскарады, а он – о перенаселении.

– Хорошо, что я не в Японии служу, – сказал Степанов.

Корреспондент захохотал.

– Степанов, как всегда, в корень…

– Да, корень у него… – отозвался Харитоныч.

– Любопытно, – продолжал, нахлестываясь, директор, – что мы сейчас рассуждаем, как твой Мальтус: беседуем об ужасах цивилизации в заповеднике, где у нас по сто километров…

– На одного квадратного человека… – подхватил корреспондент.

– Но, может, потому и можем говорить об этом, – сказал Сергей Андреевич.

– Непосредственно здесь, где мы сейчас находимся, у нас повышенная плотность населения… Космическая пустота снаружи и коммунальная плотность внутри… Что ни говори, Россия – заповедная страна!

– С заповедниками – проблема… – подключился корреспондент. – Вы читали в нашей газете…

– Знаем… «Берегите мужчин!»

– Берегись! – Харитоныч плеснул на каменку.

– А что, эта тема не так смешна, как кажется, – защищал газету корреспондент, – вполне возможно, что приближается новый матриархат.

– Ну, что перенаселение зависит от женщин, – мрачно сострил Сергей Андреевич, – это, кажется, точно.

– Что характерно, – сказал корреспондент, – это я читал по внутреннему ТАССу, ЮНЕСКО сообщило: каждый родившийся сейчас человек отнимает жизнь у трех в 2000-м году…

– Вот-вот, – сказал Сергей Андреевич.

– Экология установила, – сказал директор, – что каждый биологический вид обладает весьма точным, до конца еще не раскрытым аппаратом регуляции своей численности… Это не только миграции или битвы за территорию. Например, если перенаселить, скажем, клетку, мыши начинают умирать просто ни с того ни с сего. Вскрытия показывают крайне незначительные изменения в печени… Причину смерти объяснить пока не удается.

– Им просто не хочется жить, – сказал Сергей Андреевич.

– Берегись! – Харитоныч плеснул еще.

– Стресс! – пояснил корреспондент.

Уже стемнело, почти ночь. Светятся окна дома. Екатерина Андреевна убитыми движениями накрывает там стол к чаю.