Александр Солженицын - Август Четырнадцатого

Впервые пробрал страх: а вдруг отец скончается? Что тогда будет? О Боже, как страшно и беззащитно станет! И как можно, ни к чему не готовому, рискнуть управлять Империей? Где взять такое богатырство, как у отца? А кому ещё? Старший сын, наследник, не уклониться. И Георгий в чахотке.

Ещё через день встречал обожаемую Аликс и вместе с ней в коляске ехали в Ливадию. Какая радость! – половина забот и скорби как будто спала с плеч. На каждой станции татары встречали хлебом-солью, вся коляска была в цветах и винограде. Папá был слабее, и приезд Аликс утомил его.

И снова вместе днём и вместе вечерá, пока не отводил невесту до её комнат. Не мог нарадоваться её присутствию, садился заниматься бумагами у неё. Ездили в Ореанду, любовались морем, играли в карты. Присутствие Аликс давало столько бодрости и спокойствия! – с каждым днём он любил её всё больше и всё глубже: что за счастье иметь такое сокровище женою! Помогал ей вышивать воздухи для Святых Даров ко дню её первого причастия.

( По-английски: Твоё Солнышко молится за тебя и за любимого больного. Будь стойким и прикажи докторам сообщать тебе ежедневно, в каком состоянии они его находят и все подробности, что будут делать. Таким образом ты обо всём всегда будешь знать первым. Не позволяй другим быть первыми и обходить тебя. Ты – любимый сын отца. Выяви свою волю и не позволяй другим забывать, кто ты.)

Она права: надо научиться проявлять себя и дать понять.

Гуляли у моря. Коляски не было – и боялся за ноги Аликс, под силу ли ей будет взлезть наверх.

Ещё день – и Папá снова причастился. О Боже! Да неужели это так серьёзно? И возможен – конец ? Как сердце сжалось за благородного, сильного, щедрого отца! И, о Господи, отгони от меня это испытание, не возлагай на мои плечи этого непосильного, нежеланного!

Часть вечера провёл у Папá, его мучил сильный горловой кашель. Стал приготовлять Николая к тому, что ему придётся царствовать. Теперь будут вместе заниматься каждый день, отец будет объяснять. Холодный страх опадал по телу ото всего. И страшно, и так больно сердцу – ничего голова не воспринимала. Позже – опять сидел у дорогой Аликс.

(Когда чувствуешь себя упавшим духом – приходи к Солнышку, она постарается согреть тебя своими лучами.)

Эту ночь Папá вовсе не спал, и так худо было утром, что всех к нему позвали. Не прощаться, но и как бы – прощаться. Что за дни! Чем же это кончится?! Этого мига Николай всегда боялся.

Теперь никуда не смели отлучаться из дому. Такое утешение иметь дорогую Аликс! – пока читаешь дела от разных министров, а она целый день сидит у тебя. Потом совещание докторов у дяди Владимира. Завтракали так, чтобы не шуметь. Потом Папá почувствовал себя бодрее, сидел на следующий день в кресле. И снова Николай был у него, и занимались. Сколько имён, сколько дел, как это охватить? и как направить? как научиться решать? Потом Папá лёг в страшной слабости.

На следующее утро затруднилось дыхание, давали кислород.

Отец причастился третий раз – и отозвал его Господь к себе.

Боже, да ведь это – сотрясение всей России. Что ж это будет! Голова шла кругом, не хотелось верить, чувствовал себя как убитый.

Императорский штандарт на дворце стал медленно спускаться, так что видела вся Ялта, и крейсер на рейде дал пушечный салют.

Вечером была панихида – в той же спальне.

В один день – какая страшная перемена! Уже никогда не будет прежней лёгкости. Все заботы теперь станут его уделом на всю жизнь.

Быть русским царём? – непереносимо трудно!

Но на то, но на всё – Божья воля.

Чёрным осенним вечером несли умершего из дворца в церковь, между двумя рядами факелов. Жутко.

Но и в глубокой печали Господь даёт нам тихую радость: милая Аликс была миропомазана. Потом целый день отвечали с нею на телеграммы. Было холодно, море ревело. И на второй день только и делал, что отписывался от туч телеграмм. И на третий день писал телеграммы без конца. Днём катались с нею, вечерами по обыкновению сидел у неё, – и это общение давало силу нести свой жребий.

( По-немецки: Господь ведёт тебя, своё дитя. Не бойся.

По-английски: Почаще спрашивай себя: как бы я поступил, завидя ангелов?)

В большом династическом семействе теперь спорили, как устраивать свадьбу: торжественно или частным образом, в Петербурге после похорон или теперь же здесь? Все дяди, забрав много влияния, настояли, что в Петербурге. Николай и не брался с ними спорить.

Через неделю после кончины выехали. Казаки и стрелки, чередуясь, донесли гроб от ливадийской церкви до ялтинской пристани. Под андреевским флагом повезли покойного императора вдоль крымских берегов. В Севастополе вся эскадра стояла выстроенная в одну линию. Траурный поезд двинулся на север. На крупных станциях служили панихиды. Утешение и поддержка – присутствие неналюбной красавицы в поезде. Сидел с ней целыми днями.