Фридрих Горенштейн - Искупление (сборник)

– Только у меня семья, – сказал дядя, прочитав бумажку, – жена и сын... Будет два сына.

– Ладно, – сказал железнодорожник и переправил цифру в бумажке.

– Пошли, пошли, дружок, – сказал дядя и обнял мальчика за плечи.

Он повел его на перрон, в камеру хранения, и мальчик получил вещи: два узла и два чемодана.

Один узел и чемодан взял дядя, а другой узел и чемодан взял мальчик, и они пошли в зал ожидания.

Здесь он усадил мальчика на скамью, пошептался с женщиной в кожаном пальто и ушел.

Женщина была с кудрявыми волосами, низенькая и толстая. Она покачала на коленях «маленького дядю», запустила ему руку за воротник, похлопала по шейке и сказала:

– Вот видишь, мальчик не слушался маму, и она умерла. Если ты не будешь слушаться, я тоже умру.

– А как она умерла? – спросил «маленький дядя».

– Закрыла глазки – и все, – сказала кудрявая женщина.

– Как дядя Вася? – спросил «маленький дядя».

– Нет, дядю Васю убили на фронте, – сказала женщина.

– А их можно оживить? – спросил «маленький дядя».

– Конечно нет, глупенький, – сказала кудрявая женщина.

– А если б можно было, – сказал «маленький дядя», – я б лучше оживил нашего дядю Васю, чем его маму...

– Ой ты мой глупыш, – засмеялась кудрявая женщина и начала снова похлопывать «маленького дядю» по шейке, – ой ты мой глупыш, ой ты мой глупыш, ой ты мой глупыш!.. – Она посмотрела на мальчика, отодвинулась подальше, отодвинула вещи и спросила: – Мать твоя умерла от сыпного тифа?

– Нет, – ответил мальчик; он сидел и думал, как приедет в свой город и встретит мать, которая, оказывается, осталась в городе, в партизанах. А в эвакуации он был с другой женщиной, и это другая женщина умерла в больнице. Ему было приятно так думать, и он думал все время об одном и том же, но каждый раз все с большими подробностями.

– Ты чего улыбаешься? – сказала кудрявая женщина. – Мать умерла, а ты улыбаешься... Стыдно...

Потом появился дядя и рядом с ним какой-то инвалид. Инвалид был в морском бушлате и черной морской ушанке. Вместо руки у него был пустой, плоский рукав, а вместо ноги постукивал протез.

Дядя что-то говорил и улыбался, и инвалид тоже говорил что-то дяде, а потом вдруг сунул ему прямо в нос громадную дулю.

Дядя отстранился и опять что-то заговорил, дружелюбно покачивая головой, и тогда инвалид плюнул ему в лицо.

Кудрявая женщина закричала и побежала к дяде, а дядя торопливо утерся ладонью и снова почему-то улыбнулся. Подошел патрульный солдат и потащил куда-то инвалида за единственную руку.

– Пристал, пьяная сволочь! – сказал дядя, переставая улыбаться. – Я иду, а он пристал. Не трогаю ведь его, иду, а он пристал... – У дяди было злое, расстроенное лицо, и он прикрикнул на мальчика: – Чего сидишь, собирайся!.. Билеты я закомпостировал...

Мальчик быстро вскочил со скамейки и взял в одну руку узел, а в другую чемодан.

Дядя вытащил из кармана веревку, связал два узла вместе и повесил их мальчику на плечо.

– А чемоданы бери в руки, – сказал дядя.

Началась посадка, и мальчик сразу отстал от дяди, и его затолкали в самый конец громадной толпы, откуда виден был лишь верх зеленых вагонов. Мальчик попробовал протиснуться ближе, и это ему удалось, он уже начал различать окна и лица в окнах и потом увидел в окне дядю. Тогда он начал лезть вперед изо всех сил и почувствовал, что веревка, связывающая узлы, лопнула. Передний узел он успел подхватить зубами, а задний узел упал, и мальчик наступил на него ногой. Но тут мальчика сильно толкнули в спину, и он оказался у самого вагона.

Дядя в вагоне заметил его, исчез из окна и появился на ступеньках.

– Сюда давай! – крикнул дядя, протянул руку и взял узел у мальчика из зубов, а второй рукой втащил его вместе с чемоданами на ступеньки. – Вот и в порядке, – сказал дядя и повел его по загроможденному проходу.

– А теперь наверх, – сказал дядя и подсадил мальчика на верхнюю полку, – узел под голову и спи спокойно.

Кудрявая женщина сидела внизу на одной скамейке, «маленький дядя» – на другой, а сам дядя стоял и говорил людям с чемоданами:

– Проходите, впереди свободно... Проходите, тут едут три семьи, тут занято...

Потом вагон дернуло, и мальчик понял, что они поехали.

Он увидел заснеженный перрон, забор и за забором площадь и очередь и увидел старуху, торгующую рыбой; она шла через площадь в валенках и с плетеной кошелкой. В конце площади был дом с башенкой, где была лестница винтом. А если пойти влево, то можно дойти до трубы, а оттуда до больницы.