Джеймс Кервуд - Бродяги Севера (сборник)

Он находил, что Серая Волчица стала для него теперь еще более необходимой, чем с того дня, когда она впервые покинула для него волчью стаю. Он был на три четверти собакой, и эта собачья кровь в нем постоянно требовала компании. А составить ее могла для него теперь только одна Серая Волчица. Они были только вдвоем. Цивилизация отстояла от них за целых четыреста миль к югу. Ближайший к ним пост на Гудзоновом заливе находился от них в шестистах милях к западу. Часто в те дни, когда здесь жила еще та женщина с ребенком, Серая Волчица целые ночи проводила одна, выходя из лесу, поджидая Казана и подзывая его к себе воем. Теперь, наоборот, тосковал сам Казан всякий раз, как ему необходимо было уйти от нее и оставить ее одну.

Будучи слепой, Серая Волчица уже не могла помогать ему в охоте. Но постепенно между ними стал вырабатываться новый способ понимания одного другим, и благодаря ее слепоте они научились тому, чего раньше вовсе не знали. Ранним летом Серая Волчица еще могла сопровождать Казана, если он бежал не так скоро. Тогда и она бежала сбоку его, касаясь его плечом или мордой, и благодаря этому Казан научился бежать рысью вместо прежнего галопа. Так же он очень скоро понял, что должен был выбирать для Серой Волчицы самые удобные места для бега. Когда они подбегали к таким местам, когда нужно было сделать прыжок, он толкал ее мордой и скулил, и она сразу же останавливалась, настораживала уши и вслушивалась. Тогда Казан делал прыжок, и по звуку она догадывалась о расстоянии, которое должна была покрыть. Она всегда прыгала при этом дальше, чем следовало, и это было для нее полезной ошибкой.

Со своей стороны, она стала для Казана еще более полезной, чем была раньше. Слух и обоняние совершенно заменили ей недостававшее зрение. С каждым днем эти два чувства развивались в ней все более и более, и в то же время устанавливался между ними новый, немой язык, благодаря которому она могла передать Казану все, что ей удавалось обнаружить слухом или обонянием. И для Казана вошло в забавный обычай, всякий раз как они останавливались, чтобы прислушаться или понюхать, – непременно поглядеть вопросительно на Серую Волчицу.

Тотчас же по отъезде Жанны и ее младенца Казан увел свою подругу в еловые и можжевеловые заросли, где они и оставались до самого лета. Каждый день в течение целых недель Казан неизменно прибегал к избушке, в которой жили Жанна, ее ребенок и муж. Долгое время он прибегал туда в надежде, что вот-вот, днем или ночью, он увидит хоть какой-нибудь признак их присутствия там, но дверь постоянно оставалась запертой. Те же кустики и молоденькие елки росли под окнами, но ни один раз не поднимался из трубы спиральный дымок. Трава и лопухи стали расти на дорожках, и все слабее и слабее становился запах мужчины, женщины и ребенка, который все еще различал около избушки Казан.

Однажды под запертым окошком он неожиданно нашел детский башмак. Он был уже изношен, почернел от снега и дождя, но Казан улегся рядом с ним и стал потом проводить около него долгие дни, пока наконец маленькая Жанна не добралась до цивилизации и не заиграла в новые игрушки. Тогда он окончательно вернулся к Серой Волчице в заросли из можжевельника и елок.

Избушка была единственным местом, куда вовсе не сопровождала его Серая Волчица. Во всякое другое время она всегда была при нем. Теперь, когда она уже мало-помалу стала свыкаться со своей слепотой, она даже стала сопровождать его и на охоту до того момента, пока он не нападал наконец на след дичи и не начинал ее выгонять. Тогда она поджидала его в стороне. Казан обыкновенно охотился на белых кроликов, но однажды ночью ему удалось загрызть молодую косулю. Он не смог дотащить ее один и потому вернулся к тому месту, где поджидала его Серая Волчица, и повел ее на обед. И еще по многим другим причинам они не отдалялись друг от друга в течение всего лета, пока наконец по всем тем диким местам их следы не стали отпечатываться рядом, а не врозь: они шли все время парочкой и никогда в одиночку.

А затем случился великий пожар.

Серая Волчица почуяла его, когда еще он отстоял от них за двое суток к западу. В тот вечер солнце зашло в мрачное облако. Взошедшая на востоке луна была красна, как кровь. Весь воздух был пропитан предзнаменованиями.

Весь следующий день Серая Волчица беспокоилась, и только к полудню Казан почуял в воздухе то предостережение, которое она ощутила на несколько часов раньше его. Запах становился все сильнее и сильнее, и к середине дня солнце уже подернулось пеленой дыма.