Джеймс Кервуд - Бродяги Севера (сборник)

Он все еще никак не мог объяснить себе, почему именно вместе с Дюраном пришел и Граус-Пит. Оба они были великанами, даже более того – чудовищами. Он инстинктивно измерял расстояние между собой и ими. Их разделял всего только один маленький, хрупкий столик.

– Я жалею, что погорячился сегодня, Дюран, – продолжал он, – и по недоразумению нанес вам обиду. Здесь не было вовсе вашей вины, и я прошу у вас извинения. Но собака все-таки моя. Я потерял ее у Джексонова Колена, и если какой-то там Жак Лебо поймал ее в свой капкан и действительно продал ее вам, то это еще не значит, что он продал вам свою вещь. Но ради справедливости я согласен вернуть вам ваши деньги. Сколько вы дали за нее Лебо? Во сколько вам обошлась ее покупка?

Граус-Пит потоптался на месте. Дюран подошел к самому столу и уперся в него руками. Чаллонеру показалось странным, как это он мог сбить с ног такого великана одним ударом.

– Нет, – ответил спокойно Дюран, – собака не продажная.

Голос его звучал так низко, точно от волнения он затруднялся говорить или же его душила затаенная ненависть. Чаллонер заметил, как толстые жилы надулись у него на руках, когда он сжал кулаками край столика.

– Мсье, – продолжал Дюран, – мы пришли за собакой. Намерены ли вы отдать нам ее добровольно?

– Я уже вам сказал, что уплачу за нее все что следует, Дюран, – ответил Чаллонер. – Могу даже немного добавить.

– Нет. Собака моя – и кончено! Отдаете вы мне ее сейчас?

– Нет!

Не успело еще это слово слететь с губ Чаллонера, как Дюран вдруг сразу всей тяжестью навалился на стол. Чаллонер не ожидал этого маневра. Пользуясь неожиданностью произведенного впечатления, рыча от бешенства и ненависти, зверолов накинулся на Чаллонера, и тот упал прямо на пол под тяжестью навалившегося на него великана. Столик вместе с лампой опрокинулся. Пламя вспыхнуло и погасло, и вся хижина погрузилась в темноту, лишь слегка разжиженную светом звезд, проникавшим через единственное окно.

В ту же минуту на них обоих навалилась еще и вся тяжесть Граус-Пита, и его большие пальцы стали шарить в темноте по телу Чаллонера, отыскивая его шею. Он наткнулся сперва на бороду Дюрана, а затем рука его перескользнула на Чаллонера и, наконец, нашла то, чего искала. Но… хватка руки его не состоялась. С его губ вдруг сорвался отчаянный, раздирающий душу крик, и одновременно с этим воплем в темноте раздался вдруг звук сомкнувшихся челюстей, впившихся в какую-то массу. Дюран услышал этот звук и, напрягши все свои гигантские силы, отцепился от Чаллонера и быстро вскочил на ноги. Чаллонер как молния бросился к своей койке и, вытащив из-под подушки револьвер, направил его на своих врагов.

Все это произошло необыкновенно быстро, всего в несколько секунд. Не прошло еще и полминуты с того момента, как был опрокинут стол, как Чаллонер уже с ужасом представлял себе другую сцену, свидетелем которой был у Нанетты Дюран. И вдруг теперь, опять, в этой темной избушке…

Он услыхал стон и звук падения чьего-то тела.

– Мики! Мики! – заорал он во все горло. – Сюда! Сюда!

Он бросил револьвер и кинулся к двери, широко распахнув ее перед собою.

– Прошу вас, – обратился он к своим героям. – Убирайтесь вы отсюда поскорее! Уходите скорее, иначе он вас обоих съест!

Какая-то тень пробежала мимо него и утонула в объятиях ночи. Он знал, что это был Дюран. Потом одним прыжком он бросился к теням, катавшимся в одной общей массе на полу, и обеими руками вцепился в загривок Мики, стараясь оттащить его от Граус-Пита и крича на него изо всех сил. Затем он увидел, как Граус-Пит подполз к двери, поднялся на ноги, на мгновенье черной тенью выделился на звездном небе и вдруг утонул в зиявшей перед ним темноте. Затем Чаллонер коснулся рукой разгоряченного тела Мики, и мускулы собаки вдруг ослабели, и она завиляла ему хвостом. В течение целых двух или трех минут Чаллонер продолжал стоять на коленях перед Мики, а потом поднялся на ноги, запер дверь и зажег снова лампу. Все это время Мики не шелохнулся. Он лежал, вытянувшись на животе во всю длину, и, положив голову между передними лапами, глядел на Чаллонера так, точно хотел задать или разрешить какой-то тревоживший его вопрос.

Чаллонер протянул к нему обе руки.

– Мики! – позвал он его к себе.

В одно мгновенье Мики вскочил на ноги и прыгнул к нему на грудь, а Чаллонер обнял собаку, стал ее ласкать и еще долго не мог оторвать глаз от пола. Там виднелись какие-то темные лужи и куски разодранной одежды.