Джеймс Кервуд - Бродяги Севера (сборник)

Бойня кончилась только перед вечером. Сломанный Зуб и его доблестные инженеры починили наконец плотину, и вода в затоне стала снова подниматься.

В полумиле выше по ручью старая выдра всползла на бревно и стала греться в последних лучах заходящего солнца. Завтра утром она опять отправится к плотине, чтобы продолжить свою разрушительную работу. Это было ее методом. Для выдры он составлял ее забаву.

Но странный невидимый судья, по имени О-се-ки, что по верованиям и на языке индейцев значит «дух», сжалился наконец над Сломанным Зубом и его перепуганными до смерти подданными. В этот самый час захода солнца Казан и Серая Волчица шли уже вверх по ручью, настойчиво стараясь выследить сладко дремавшую на бревне выдру.

Целодневная работа, полный желудок и снопы теплого солнечного света, на котором грелась выдра, помогли ей крепко заснуть. Она лежала так же неподвижно, как и бревно, на котором она растянулась. Она была велика ростом, уже старая и почти седая. Уже десять лет, как она выказывала хитрость и ловкость, далеко оставлявшие за собою людские. Напрасно люди расставляли на нее ловушки и капканы. Изобретательные звероловы не раз устраивали для нее узенькие лазейки из камней и бревен поперек ручьев, чтобы поймать ее, но старая выдра всегда умудрялась перехитрить их и избегала железных челюстей капканов, поставленных в каждом конце таких лазеек. След, который она оставляла на размокшей трясине, говорил об ее размерах. Но немногие звероловы видели ее воочию. Ее мягкая, нежная шкура давно бы уже попала в Лондон, в Париж или в Берлин, если бы она сама не была так хитра. Целых десять лет прожила она на свете и все-таки не попала в руки богачей.

Но сейчас было лето. Никакой зверолов не стал бы убивать ее теперь, потому что именно в этот сезон ее шкура не стоила ничего. И природа и инстинкт уверяли в этом выдру. В этот сезон она не боялась людей, да и некого было бы бояться. Поэтому она лежала и спала на бревне, забыв обо всем, кроме покоя и солнечного тепла.

Тихонько, чуть ступая по земле и разыскивая следы своих пушных врагов, Казан спускался по ручью. Серая Волчица шла около его плеча. Они не производили ни малейшего шума, и ветер дул им навстречу, неся с собою запахи. Долетел до них и запах выдры. Казану и Серой Волчице показалось, что это был запах водяного животного, крепкий и отдававший рыбой, и они приняли выдру за бобра. Они стали подходить к ней с громадной осторожностью. И вдруг Казан увидел, что это была выдра, спавшая на бревне, и предупредил об этом Серую Волчицу. Она остановилась и вытянула голову вперед, тогда как Казан все еще настойчиво продолжал свой путь. Выдра забеспокоилась. Наступали сумерки. Золотые лучи солнца уже погасли. В потемневшем лесу, в глубине, сова уже прокричала своим низким голосом привет ночи. Выдра глубоко вздохнула. Ее морда с бакенбардами завертелась. Она пробудилась и стала потягиваться, когда вдруг на нее налетел Казан. Лицом к лицу, в честном бою старая выдра могла бы постоять за себя превосходно. Но в данном случае она была застигнута врасплох. К тому же она в первый раз за всю свою жизнь встретилась с таким злейшим своим врагом. Это был не человек, а дух О-се-ки, который накладывал на нее свою руку. А от духа не убежишь никуда. И клыки Казана впились ей в самую глубину затылка. Она испустила дух, быть может так и не догадавшись, кто был этот ее враг, который так неожиданно наскочил на нее. Ибо она умерла почти моментально, и Казан с Серой Волчицей отправились далее своей дорогой, все еще разыскивая врагов, чтобы разделаться с ними, и сами того не понимая, что в выдре они потеряли своего самого верного союзника, который один сумел бы выгнать из их болота всех бобров до одного.

Последовавшие затем дни становились все более и более безнадежными для Казана и Серой Волчицы. Выдры теперь уже не стало, и Сломанный Зуб и все его племя теперь уже могли действовать свободно. С каждым днем вода все затопляла и затопляла понемногу местность и стала подбираться уже и к куче валежника. К середине июня только узенький перешеек соединял эту кучу с внешним миром. В глубокой воде бобры могли действовать теперь беспрепятственно. Вода поднималась медленно, но постепенно, пока наконец не настал день, когда и этот перешеек стало тоже заливать. Ручей стал приобретать для Казана и Серой Волчицы новое значение; когда они бродили вдоль него, то принюхивались к его запахам и прислушивались к его звукам с интересом, которого не знали раньше. Это был интерес с примесью боязни, потому что в той манере, с какой бобры побивали их, было что-то человеческое. Да и в ту ночь, когда при ярком свете полной луны они наткнулись на колонию, которую впоследствии покинул Сломанный Зуб, они должны были быстро свернуть в сторону и отправиться на север. Так почтенный Сломанный Зуб научил их относиться с уважением именно к труду своих сородичей.