Джеймс Кервуд - Бродяги Севера (сборник)

Анри застрелил рысь, и когда Казан понял это, то рванулся на цепи от капкана к ненавистному телу своего лесного врага и залаял. Затем Казана вывели из-под валежника и повели в избушку к Анри. Серая Волчица тоже оказалась пленницей. Весь остаток того дня Вейман и Анри провели за работой над устройством прочной клетки из сосновых жердей, и когда наконец окончили ее, то посадили туда пленников.

Прежде чем сделать это, Вейман тщательно осмотрел уже разгрызенный в нескольких местах ошейник. На медной пластинке на нем он нашел надпись «Казан» и со странным трепетом записал это в свой дневник.

После этого Вейман часто оставался в хижине один, когда Анри уходил к своим капканам. На другой же день он отважился до того, что просунул руку между двух жердей клетки и потрогал Казана, а еще на следующий Казан уже принял из его руки кусок лосиного мяса. Но всякий раз, как он приближался, Серая Волчица подлезала под кучу можжевельника, находившуюся в углу их клетки. Инстинкт целых поколений, а может быть и тысячелетий, научил ее видеть в человеке своего злейшего врага. А тем не менее этот человек вовсе не обижал ее, и Казан совершенно его не боялся. В первое время она испытала ужас, затем ужас перешел в ней в удивление, и, наконец, ею стало овладевать любопытство. Случайно в конце третьего дня она высунула свою слепую морду из-под можжевельника как раз в тот самый момент, когда Вейман стоял у клетки и разговаривал с Казаном. Она понюхала воздух, но по-прежнему отказалась есть. Вейман заметил это и каждый день стал искушать ее самыми отборными кусочками оленины и лосиного жира. Прошло пять, шесть, семь дней – и все-таки она к ним даже и не прикоснулась. Вейман мог сосчитать ее ребра.

– Она сдохнет! – сказал ему Анри вечером седьмого дня. – Она околеет с голоду, но в неволе есть не станет. Ей хочется в лес, к живой пище, к свежей крови. Им обоим уже более чем по три года каждому, – поздно уже приручать.

Анри ушел спать в обычное время, а Вейман был смущен и просидел до поздней ночи. Он написал письмо к своей миловидной девице в Северный Батльфорд, а затем прикрутил огонь в лампе и стал о ней мечтать в полумраке. Потом он вдруг вскочил, отворил тихонько дверь и вышел на воздух. Инстинктивно глаза его потянулись к западу. Небо было усеяно звездами. При их свете он мог видеть клетку, стал смотреть в ее сторону и прислушался. До него долетел звук. Это Серая Волчица перегрызала жерди своей тюрьмы. Минутой позже последовал низкий, тоскующий вой, и он понял, что это Казан оплакивал свою свободу.

К стене избушки был прислонен топор. Вейман схватил его и молча улыбнулся. Он проникся вдруг сознанием какого-то странного счастья, и ему показалось, что и там, за тысячу миль отсюда, в городе на Саскачеване, на это его счастье тоже отвечали счастьем. Он направился к клетке. Удар, другой – и две сосновые жерди были уже разрублены. Вейман отошел назад. Серая Волчица первая нашла отверстие и, точно тень, выползла на свободу. Но она не побежала. Она остановилась у отверстия и стала поджидать Казана. Когда выполз и он, то оба они посмотрели в сторону избушки. Затем пустились бежать без оглядки. Серая Волчица – по-прежнему у самого плеча Казана.

Вейман вздохнул с облегчением.

– Все время вдвоем, парочкой, – прошептал он, – пока не разлучит их смерть!

Казан и Серая Волчица побежали прямо на север, в край Фон-дю-Лак, и пришли туда в то самое время, как курьер от Компании Гудзонова залива – Жак прибыл с юга на пост с первой достоверной вестью об ужасной эпидемии – оспе. Уже целые недели отовсюду приходили о ней слухи. Молва рождала молву. С востока, юга и запада слухи все нарастали, пока наконец повсюду не разнеслось ужасное слово «красная смерть», и страх перед нею промчался, как тлетворный ветер, от самых крайних пределов цивилизации и до залива. Девятнадцать лет тому назад точно так же пришли о ней слухи с юга, и затем явилась и она сама, эта «красная смерть». Пережитый от нее ужас все еще оставался в памяти у жителей лесов, потому что тысячи неизвестных могил, рассеянных на всем пространстве от залива Джеймс и до озерной страны Атабаски, напоминали о ней, как о чуме, и указывали на число жертв, в которых она нуждалась.

То и дело в своих блужданиях Казан и Серая Волчица стали наталкиваться на небольшие холмики, под которыми были закопаны трупы. Инстинкт, то нечто, что стоит бесконечно выше понимания людей, заставлял их чувствовать присутствие около себя смерти, а может быть, даже и реально обонять ее в воздухе. Дикая природа Серой Волчицы и ее слепота давали ей громадные преимущества в тех случаях, когда надо было открыть в воздухе или на земле какую-нибудь тайну, которую нельзя было постигнуть глазами, и именно первая она открыла присутствие заразы.