Эдвард Радзинский - Я стою у ресторана - замуж – поздно, сдохнуть – рано! (сборник)

– Даже с нормальным задом – меня – не сыграет! Кстати, почему ты приписал в своей пьесе мой поступок себе? Я протестую! Это ведь я рассказала тебе, как меня несли к любимому в коробке от радиолы. Забыл? Ай-ай! Это случилось со мной… ну, когда по твоей милости я оказалась в офсайде. Ха-ха-ха! И придумала влюбляться во всех, кто на тебя похож, чтобы не удавиться… Ну, известное дело – дура! В голове-то балалайка! Пардон, про балалайку сегодня уже было! И вот к очередному любимому меня доставили в коробке от радиолы… и меня чуть не съел его пес боксер. Ха-ха-ха! Кстати, потом к нему же я прискакала верхом на лошади. Я тогда снималась наездницей. Как он испугался! Как вы все боялись размеров моей любви! Ха-ха-ха! Запомни: такие вещи не сможет совершить мужчина. Это удел безумной женщины до того, как она стала феминисткой. Ха-ха-ха! А все-таки подло, что ты разрешил ей – играть меня!

– Послушай! По-моему, ты что-то недопонимаешь! Я пришел взять тренировочные брюки и кроссовки… – Остановился, стараясь небрежно: – И вместо этого слушаю чушь… про какие-то грибы.

– Беспокоишься? По-честному, я – тоже. Понимаешь, важные вещи у меня теперь абсолютно вылетают из памяти. И вот про эти грибы вылетело – вместе с платой за телефон… Ха-ха-ха. Я не помню: купила ли я их на рынке… или действительно собрала в лесу в солнечный день! Все так неясно для меня теперь. К примеру! Вчера мчусь на такси к знакомым, а оказывается, я должна в это время мчаться на телевидение с кистью маляра. Реальность ускользает, потому что она мне скучна… Точнее, не так – для меня теперь есть одна реальность: «Лила»! Игра! Ха-ха-ха! Но про грибочки мы с тобой скоро выясним! Придется! Ха-ха-ха!

– Послушай, ты…

Она вдруг нежно и миролюбиво:

– Дорогой, а зачем тебе так понадобились кроссовки?

Он также нежно:

– Я решил снова бегать по утрам, дорогая.

– От кого, любимый? От меня ты уже давно убежал. А от этой с накладной задницей можно скрыться только на кладбище! Знаешь, вначале я злилась, когда читала твою пьесу… Там нет любви. Ты никогда не знал, что это такое. Поэтому ты думаешь, что любовь – это много сентиментальных слов. А любовь – это ненависть, дружок! Когда я любила – ох, как я тебя ненавидела!

– Тебе не кажется, что сейчас все это не очень актуально? Короче! Где мои кроссовки и тренировочные брюки?

– Все на месте. Всё в твоей комнате – тренировочные брюки, кроссовки, твои шмотки, твое фото, твои бутылки… Мемориал!

Он решительно поднимается.

– В мемориал намылился? Туда нельзя!

– Еще что выдумала, истеричка?

– Как ты меня! Ну да ладно, еще сочтемся! Понимаешь, в твоей комнате сейчас спит Мариша!

– Какая Мариша? Какая еще Мариша?!

– Ирреальная… Нет, пардон, ирреальная Мариша у нас осталась в телефонной трубке. А в твоей комнате спит самая что ни на есть реальная Мариша. Ну, надомница.

– Послушай, не выводи меня из терпения, ладно?

– Эта Мариша ну буквально меня спасла! Она согласилась быть моей партнершей по «Лиле». С тех пор как вы изгнали меня из вашего пяти… клятого театра, я играю на дому… Боже, я ведь забыла тебе представиться: «Нина – артистка домашнего театра!!!»

– Мне отдадут мои кроссовки?

– И тренировочные брюки! Понимаю твою нервность. Все-таки идти в квартиру, а очутиться в домашнем театре. Сюрприз! Да и профессия – артистка домашнего театра, – конечно, очень редкая. Но поверь, бывают и более странные профессии. Например, я слыхала, в Италии по ярмаркам бродит человек. Он одет в широкий, как море, черный плащ, на голове великолепная мушкетерская шляпа… И когда кто-то напивается – черный человек распахивает свой безмерный плащ. Под ним оказывается, пардон, горшок… И он укрывает жаждущих своим необъятным плащом. Он называется «мистер Пи-пи». Так вот: по шкале редких профессий «мистер Пи-пи» – на первом месте, а сразу за ним идет «актриса домашнего театра»! Ха-ха-ха!

– Кроссовки! Брюки! И немедленно открыть комнату!

– Очень прошу, не ори как резаный! Разве я не открыла бы тебе твою бывшую комнату? Неужели мне приятно битый час выслушивать твой надоедливый, одинаковый вопль? Но вот беда. Нельзя! Понимаешь, эта Мариша всегда запирается изнутри. При ее красоте и тяге к приключениям… Короче, у нее выработался условный рефлекс: как заходит в чужую комнату – сразу р-раз на ключ изнутри! Но мы будем терпеливы? Мы подождем, пока она проснется? Итак, «в ожидании Мариши»!

– Мы не будем – «в ожидании Мариши». Ты сейчас же… сейчас же! Пойдешь и постучишь. Или крикнешь ей! И пусть она откроет! Если она там, конечно, есть!