Антонин Ладинский - Слоны Ганнибала (сборник)

Малолетних балерин сменила очень полная певица, заставившая мощным голосом умолкнуть разговоры. Потом начались танцы, и в верхней зале заметались в девическом беспокойстве продавщицы лотерейных билетов, а на столиках меховщиков и биржевиков появились ведра с бутылками шампанского во льду.

Ольга Константиновна была очень мила в своем синем тафтяном платье, чуть откинувшаяся назад в тонкой талии, с большим вырезом на спине, подчеркивавшем прелестную худобу. Тогда, шесть лет тому назад, ей было тридцать лет. Танцевала она мало, только с Сергеем Ксенофонтовичем и с Митей. Юноша, впрочем, больше интересовался буфетом.

Отправившись на поиски знакомых, которые могли оказаться на балу, Ольга Константиновна решила спуститься в нижний зал. В дверях, где по русскому обычаю столпилась публика, ей пришлось остановиться. Немного в стороне, у буфетного стола, стояли с рюмками в руках два господина, подобревшие по такому случаю, растроганные своей добротой и благожелательством, и смотрели друг на друга.

– Ну-с, так за что же мы выпьем?

– Да, надо за что-нибудь выпить.

Но в голову ничего не приходило.

– Ну, так за ваше здоровье!

– Дай Бог, чтобы…

Старик с розоватым лицом и белоснежной бородой, очевидно, попавший на этот бал по какой-нибудь общественной обязанности, поблескивая золотыми очками, разговаривал с другим человеком, который стоял к Ольге спиной. Судя по фигуре, собеседник был молод.

– Кто же руководил раскопками? – спросил старик.

Молодой назвал какую-то английскую фамилию.

– Таковы и результаты. Любительская работа.

– Все-таки они открыли в Сирии двадцать семь погребений. В глиняных сосудах. Наподобие гигантских орехов из двух створок. Утробная поза.

– Обычный способ. А как ориентированы погребения?

Ольгу Константиновну поразил этот разговор на балу, под негритянскую музыку, среди полуобнаженных женщин и бокалов с вином, о погребении в утробной позе. Ей захотелось посмотреть на лицо молодого. Где-то там, в другом мире, существует жизнь, о которой она только тогда начала догадываться. Ей представились скелеты, лежащие в утробной позе в глиняных сосудах, сирийское солнце, осторожный стук лопат. Молодой человек повернул голову в ее сторону, заметил ее, и их взгляды встретились. Она не могла сказать, был ли он красив или нет, хотя в эту минуту ее наполнила неожиданно теплая волна радости. Это чувство продолжалось всего одно мгновение, но спускаясь по лестнице, она еще переживала мимолетную немую встречу. Было приятно вспоминать этот явно восторженный взгляд, по крайней мере, оценивший ее. Она это чувствовала.

Потом, вернувшись к своим, она искала молодого человека глазами в толпе, но не находила. К столику подошли Семеновский и Анна Мироновна, большеносая, веселая, добрая. Семеновский, в узеньких старомодных брюках, с вылезающими из рукавов худыми руками, кинулся к Светлане.

– Божественная! Позвольте поцеловать эти исколотые иголкой пальчики! Гордость трудовой эмиграции!

Он тоже считался поклонником Светланы.

– Я же с поручением. Американец хочет познакомиться.

– Со мной? Какой американец? – оживилась Светлана.

– И с вами, конечно. Разрешите привести?

– Да скажите толком, какой американец? Откуда он взялся?

– Останетесь довольны. Пресимпатичный господин. Родился в России. Я сейчас его доставлю.

– Ну, какой я американец, – говорил Робертсон, – родился в России, кончил русскую гимназию, только случайно сохранил американское гражданство. Теперь, это, конечно, пригодилось.

– А вид у вас американский, – кокетничала с ним Светлана.

Плотный, светлоглазый, выбритый до блеска, с крепкими зубами и непоколебимым здоровьем пятидесятилетнего мужчины, Робертсон улыбался.

– Мой отец занимался в Ростове экспортом пшеницы. Там мы и жили до революции.

– По-русски вы говорите очень хорошо, – похвалил Сергей Ксенофонтович.

– Еще бы! Лучше, во всяком случае, чем по-английски. Русский акцент все-таки остался.

– Вы теперь в Париже живете?

– Нет, приехал по делам. Я занимаюсь археологией. Копаюсь на раскопках в Сирии.

– Как интересно! – склонилась почти к коленям Светлана.

– Да, я люблю это дело. Между прочим, мой секретарь – русский. Он мне помогает. Очень милый молодой человек.

– А… – начала Ольга Константиновна и умолкла.

– Виноват? – обернулся к ней Робертсон.

– Нет, ничего… – смутилась она.

– Я думаю, что это замечательно – находить в земле всякие мумии и гробницы, – изгибалась Светлана.