Николай Гейнце - Современный самозванец

– Только обо всем мне сообщить!

– Будьте покойны, все разузнаю и выспрошу. Он – Яков-то – передо мной ведь тает и млеет, на манер мокрой курицы.

– Понимаю, понимаю, – улыбнулась Руга.

Разузнать Ирише, впрочем, долго многого не пришлось, несмотря на то, что Яков не чувствовал под собой ног от радости, когда предмет его мечтаний и настойчивого ухаживания сам явился к нему, особенно узнав цель этого появления.

– К барину? – спросил он. – Уехал с визитом.

– Ну вас к ляду с вашим барином, – лукаво улыбнулась Ириша. – Урвалась на минутку. Семь-ка, [3]думаю, посмотрю, не завел ли мой Яков какую ни на есть зазнобушку. Испытать захотела, словам-то мужчин тоже верить, ох, погодить надо.

– Ну, уж касательно меня это, совсем напротив, – весь сияя от счастья, произнес Яков, все стоя перед Иришей в передней и любуясь ее стройной фигуркой, одетой по-модному.

– Так гостью тут на торчке и принимать будете? – спросила, улыбаясь, молодая девушка.

– Ах, я телятина, пожалуйте ко мне в горенку!

– То-то же.

Так начались счастливые дни для Якова Никандровича, как звали полным именем лакея Неволина. Посещения «от себя», а не «от барыни», Ириши участились, она сама даже как будто привязалась к своему поклоннику, с которым ее связывало секретное поручение барыни. Предупредительная любезность, возможное исполнение капризов, маленькие подарки, все льстило самолюбию Ириши и заставило ее, если не любить, то «уважать», выражаясь жаргоном петербургских горничных, Якова Никандровича. Расспросы о барине, однако, повторяем, были безрезультатны, несмотря на то, что влюбленный Яков готов был выложить все перед своей возлюбленной.

– Занимается, ездит по визитам, у себя принимает больных, – вот все, что мог рассказать о жизни Неволина его лакей.

– А барыни-то у вас бывают?

– Больные бывают.

– Ну, может, эта болезнь-то одна прилика?

– Нет, этого не заметно. Можно сказать, что этого нет. Я сам диву даюсь. Молодой, из себя красивый, а живет монах монахом.

– Не врешь?

– Перед вами-то… Да я как на духу.

– Так-таки совсем и живет без женского сословия?

– Может, где сам бывает, мне не известно, а чтобы у нас, ни-ни…

Ириша все неукоснительно докладывала Матильде Францовне. Та была недовольна, хотя видела, что ее наперсница искренна и получала сведения из верного источника.

«Пожалуй, и впрямь не подкопаюсь под них…» – кусала Руга себе губы.

Случай – этот слуга дьявола – пришел к ней на помощь.

Однажды, заехав утром к Якову, когда Федор Осипович только что уехал в больницу, Ириша застала своего возлюбленного за уборкой комнат и вместе с ним вошла в спальню Неволина.

Вдруг в глаза молодой девушки бросился лежавший на мраморной доске умывальника осыпанный бриллиантами медальон на золотой цепочке.

– Это чей?.. – схватила она его. – Ты чего же мне, пес, врал, что никакого женского сословия у твоего барина не бывает, что монах-де он монахом. Ишь расписывал, а что это, мужская вещь, по-твоему, забыла зазнобушка ранним утречком…

Яков насилу мог прервать разглагольствования Ириши.

– Экая беда какая. Схоронись ко мне в горенку. Сейчас, значит, вернется.

– Кто вернется, она?

– Какая там она, никакой тут «ее» нет. Баринов медальон, завсегда на нем, на теле носит. Только второй раз позабывает, умываясь, так в первый раз приехал назад бледный, весь дрожит… и прямо к умывальнику.

– Рассказывай, рассказывай, так я и поверила… – заметила Ириша, продолжая любоваться медальоном. – Хорошая вещица, дорого стоит.

В это время в передней раздался сильный прерывистый звонок.

– Он… Положи на место и схоронись.

Ириша вздрогнула от звонка, положила на умывальник медальон и скрылась в комнату Якова. Это действительно возвратился Федор Осипович и прямо прошел к себе в спальню и, взяв забытый медальон, тотчас же уехал.

Ириша убедилась, что Яков ей не врал.

«А все-таки, значит, зазнобушка у него есть», – решила молодая девушка.

– Может, померла она, в память носит… – высказал свое соображение Яков.

– Может быть… – согласилась Ириша.

В тот же день Матильде Францовне была доложена ею во всей подробности история с медальоном, который был точно описан молодой девушкой.

– Ты говоришь, в виде сердца?..

– Так точно-с.

– Весь осыпан бриллиантами?

– Да-с…

– Хорошо, ступай… Благодарю тебя… Это очень важно… Можешь взять себе мой бархатный лиф, шитый стеклярусом.

Ириша поцеловала руку у своей барыни и вышла.