Генри Джеймс - Европейцы (сборник)

Она побрела с Байтом дальше, теперь уже на восток, вдоль Темзы, и оба они, шагая в полном молчании, казалось, видели перед собой одну и ту же материально зримую картину. Но вдруг Мод Блэнди остановилась – внезапная мысль, вызванная воображаемой сценой, заставила ее замереть на месте. Ей пришло на ум, пронзив с необоримой силой, что сама эта трагедия со всеми ее непредсказуемыми последствиями просто ложится на репортерское перо ее приятеля; и, конечно же, трудно поверить, но так оно было – стоило ей вновь остановить на нем укоризненно-участливый взгляд, как она проникалась сочувствием к нему – какой шанс он упускал! – и желала ему этой нечаянной удачи и, более того, еле удерживалась, чтобы не высказать ему своих соображений. «Как же это ты, милый мой, не там, не на месте происшествия?» – так и вертелось у нее на языке, но вопрос этот, произнесенный вслух, прозвучал бы подстрекательством: «Мчись туда, не теряя минуты!» Вот такие чувства обуревали в эту минуту Мод в силу привычки, уже укоренившейся, сверять время только по циферблату Прессы. Она восхищалась Байтом как образцом истинного журналиста, к каковым себя не относила, – правда, это не было главным, чем она в нем восхищалась, и сейчас ее, пожалуй, прельщала возможность подвергнуть истинного журналиста испытанию. Она уже порывалась сказать: «Дело требует, чтобы ты ехал туда немедленно, в чем стоишь, опережая остальных, – ведь тебе тут и карты в руки», и в следующий миг, когда они остановились для передышки, готова была оглянуться назад, пытаясь различить сквозь речной туман, который час показывают стрелки на смутном циферблате Биг-Бена. Однако удержалась у опасной черты, частично, скажем прямо, потому, что у нее достало сообразительности понять: последнее, о чем в эту минуту Байт способен думать – даже получи он прямое задание, – так это об открывшемся ему шансе, о поезде, пароме, несомненной форе, которую не упустил бы ни один истинный журналист. Но истинный журналист кончился у нее на глазах; она словно воочию видела, как он линял, все равно что видела, как он снимает с себя пальто, шляпу, вынимает содержимое карманов и раскладывает на парапете, прежде чем броситься в Темзу. В нем произошла разительная перемена – без единого слова, без внешнего знака, полностью преобразив того человека, которого она доселе знала. И конечно же, ничто не могло раскрыть ей полнее, в каком он смятении. И по этой причине она не могла обращаться к нему с такого рода вопросами, которые лишь усугубили бы его состояние, а она меньше всего хотела его усугублять, она хотела быть чуткой, великодушной. И когда наконец заговорила, то повела речь о другом – о том, что его не подавляло:

– Я все думаю о ней – бедняжке. Не могу не думать. Каково ей сейчас – узнать из «Листка», да еще когда такую новость выкрикивают у нее под окнами.

И с этими словами, которые помогли ей воздержаться от рискованных высказываний и вместе с тем облегчить душу, она предложила ему продолжать путь.

– Это ты о миссис Чёрнер? – спросил он, помешкав. И вдруг, услышав в ответ быстрое: «Конечно… О ком же еще», сказал нечто такое, чего она от него не ожидала: – Естественно, она прежде всего приходит на ум. Только сама виновата. Она и довела его, я имею в виду… – Но что он имел в виду, Байт так и не договорил, захваченный новой идеей, которая тут же приковала их к месту. – А почему бы тебе, кстати, не проведать ее?

– Ее? Сейчас?

– «Сейчас или никогда» – ради нее и себя. Пробил ваш час.

– Но каким образом ради нее? Сейчас, в разгаре…

– Именно в разгаре . Сегодня вечером она выложит тебе то, о чем потом никогда даже не заикнется. Сегодня она будет беспредельно щедра.

У Мод прервалось дыхание.

– Ты хочешь, чтобы я, в такую минуту, зашла…

– Да, и оставила свою карточку, написав на ней несколько слов – разумеется, таких, какие нужно…

– А какие, по-твоему, нужно? – осведомилась Мод.

– Скажем: «Мир жаждет услышать вас». Это, как правило, действует безотказно. Я почти не знаю случая, когда бы эта фраза, даже при большем горе, чем можно здесь предположить, не дала должного эффекта. Как бы то ни было, попытка не пытка.

На Мод это произвело впечатление.

– То есть, – с изумлением посмотрела она на него, – ты хочешь, чтобы я добилась у нее разрешения объясниться за нее.

– Совершенно верно. Ты хватаешь на лету. Напиши на карточке, если угодно… «Позвольте мне объяснить». А уж она захочет объяснить.

Мод посмотрела на него с еще большим недоумением: каким-то образом он перекладывал все на ее плечи.