Феликс Дан - Аттила. Падение империи (сборник)

Королевна срывала тонкие веточки, сплетала вместе их стебельки, и вскоре в ее искусных руках оказалась длинная гирлянда, которую она связала венком. Из чащи леса, поднимавшегося на отлогую возвышенность, с мелодичным журчанием вытекал ручей. В прозрачной воде ежеминутно мелькали темные спинки пескарей, мелькали – и исчезали в глубине. Их пугало приближение человека: даже легкие шаги девушек и ложащиеся на поверхность воды тени. Между тем грациозная стрекоза с длинными и узкими решетчатыми крылышками уселась на золотистые кудри Ильдихо, будто упиваясь их ароматом и долго не слетала прочь, хотя девушка продолжала идти вперед.

– Вот посланница Фригги! – вскричала Альбрун.

– Она принесла тебе привет от богини, Ильдихо, – подтвердила Ганна.

Но королевна замедлила шаги и молча указала пальцем вверх. Там, в густых ветвях высоких буков, раздавалось нежное воркованье.

– Дикая горлица! – прошептала Альбрун, а ее глаза заблестели от радости.

– Это ты первая услышала ее, госпожа! – заметила Ганна.

– Это предвещает…

– …свадьбу, замужество, – с улыбкой подсказала Ганна, прижимаясь к белой руке своей госпожи. – Фрейя [5] Фрейя – покровительница браков и любви, супруга Одура. также явно благоволит к тебе, потому что дикая горлинка – ее любимая птица.

Ильдихо покраснела, опустила темные ресницы и прибавила шагу.

– Прислушайтесь! – произнесла она, как бы желая отвлечь мысли своих спутниц в другую сторону. – Сейчас раздался голос другой птицы – издалека, из самой чащи леса. Слушайте: вот опять!.. Отрывистые, но такие сладкие звуки, такие манящие, таинственные…

– Э! Да это поет черный дрозд с желтой грудкой, – объяснила Альбрун.

– Золотая птица, которая умеет сделать свое гнездо невидимым!

– Да, да! Ведь это не простая птица, а заколдованный царевич! Его обратили в дрозда за то, что он подсмотрел, как купалась Остара, прелестная богиня Утренней зари и весны.

– Его заколдовали, чтобы он не смог рассказать о том, что видел.

– Однако в его пении до сих пор слышится затаенный восторг.

– Но девушка, родившаяся в праздник Вотана, может разрушить чары и освободить царевича…

– Если она нежно поцелует птичку в золотое темечко…

– Трижды!

– Поцеловать птицу! Но это ведь нисколько не стыдно даже для самой целомудренной девственницы. Не так ли, Ильдихо? – спросила смуглянка Альбрун.

– Да, но ведь ты сознавала бы при этом, что целуешь мужчину, прекрасного царевича! – поддразнила подругу веселая Ганна. – Когда он сбросит с себя перья и птичий клюв…

– Ну, тогда придет его очередь целоваться.

– Ах, вы, болтуньи! – побранила их королевна. – Разве можно говорить так громко о поцелуях между мужчиной и девушкой? Меня удивляет, как вам не стыдно!

– Э, что за беда, если о поцелуях говорится в шутку…

– Ведь мы пока не собираемся никого целовать…

– О ком умалчиваем с намерением!

– Ну да! А про царевича, обращенного в птицу, может толковать всякая девушка, и мечтать о нем, и…

Но Ильдихо нахмурила белый лоб и слегка сжала пунцовые губки. Ганна тотчас же заметила этот признак неудовольствия своей госпожи. Она потихоньку дернула свою подругу за курчавые спутанные волосы, чтобы та перестала докучать королевне.

– Подождите меня здесь, – сказала дочь Визигаста служанкам, указывая на причудливое ложе из мха. – Мой венок из буковых листьев готов. Мне надо увенчать им исток лесного ручья. Я дала такой обет.

– Лесной ключ посвящен Фригге, – серьезно заметила Ганна. – И по нему можно угадывать будущее. Пусть королевна идет одна – ее не должен видеть при этом ничей глаз!

Ганна потянула за плащ любопытную Альбрун, которой так хотелось подсмотреть, что станет делать молодая госпожа у священного источника…

Ильдихо быстро продвигалась вперед. Она была вынуждена не раз наклонять голову в золотой диадеме волос, чтобы не задеть за древесные ветви, переплетающиеся над узкой лесной тропинкой, едва заметной посреди сырого мха. Тропинка все дальше углублялась в лес. Деревья становились гуще, все скупее проникали под их зеленый свод яркие солнечные лучи. Вскоре Ильдихо достигла цели – истока священного ключа.

Место, откуда бил источник, вырываясь из таинственных, глубоких недр земли, было обложено красивым темно-красным песчаником. Сделали это предки короля Визигаста. Красота, прочность и вместе с тем мягкость песчаника напоминали те же качества бука – с его ласкающей глаз листвой и гибкими ветвями, недаром эти камень и дерево существуют вместе.