Даниил Мордовцев - Говор камней. Ирод (сборник)

– О непобедимый сын Горуса! – почтительно отвечал Памау, высокий загорелый египтянин со страусовым опахалом в руке, знаком самого высокого сана. – Моя преданность твоему святейшеству так беспредельна, как твои владения, и я не пощажу своей жизни, чтобы воздвигнуть тебе обитель упокоения такой высоты, как само небо, чтобы мог ты с вершины твоей пирамиды обозревать все твои владения и подавать твою царственную руку самому Амону-Ра, вечно живущему.

Глаза Хеопса сверкнули гордым довольством.

– Твое усердие, Памау, – твое благополучие, – сказал он после минутного раздумья, – как возвысишь ты мою пирамиду, так возвышу тебя я перед людьми. Вот мое сокровище, – он указал на Хент-Сен, – это не распустившийся еще цветок лотоса… Когда он распустится – я отдам его тебе в жены. Хоть она годится быть тебе внучкой, но созревший лотос – для всех лотос: и для юношей, и для старцев.

При этих словах отца миловидное личико юной царевны, несмотря на свою смуглость, заметно побледнело.

Побледнело и другое молодое смуглое лицо, глянувшее на Хент-Сен из-за Хеопса. То был красавец Нутеру, сын фараонова виночерпия и адона – соправителя страны. Находясь при дворе Хеопса, Нутеру еще в юности носил на руках маленькую Хент-Сен, и по мере того как девочка подрастала, все более и более привязывался к ней и сближался, а когда Хент-Сен подросла, чувство его к ней превратилось в пламенную страсть, какую только может влить в кровь египтянина африканское солнце. Со своей стороны, Хент-Сен, несмотря на свои двенадцать лет, уже чувствовала в крови своей бога Ра – пламенное солнце Египта. Она любила Нутеру. Она помнила ночь, когда при ярком блеске безумных звезд она сама обезумела в объятьях Нутеру и именем богини Гатор – богини любви – поклялась принадлежать только ему.

Она взглянула теперь на Нутеру и встретила его полный отчаяния взгляд. В глазах девочки блеснула непоколебимая, недетская решимость. Эти прекрасные глаза сфинкса говорили: «Не бойся! Что я сказала в ту ночь – я исполню…»

Поощренный словами Хеопса, Памау, в надежде скоро породниться с фараоном и взять себе в жены прелестную малютку, на другой же день отдал приказание от имени царя: согнать в Мемфис все рабочее население Египта для продолжения постройки пирамиды своему повелителю. Он приказал даже запереть все храмы в стране, чтобы молитвы и жертвоприношения не отвлекали народ от этой поистине египетской работы.

И пирамида росла, подымаясь гигантским чудовищем на рубеже пустыни.

Прошло три года. Маленькой Хент-Сен минуло уже пятнадцать лет.

Желая похвалиться созданием своих рук и скорее достигнуть обладания прекрасной царевной, Памау пригласил Хеопса и весь его двор подняться на пирамиду, пока вершина ее еще не сведена на острие четырехгранного меча и пока на ней можно еще поместиться фараону и его приближенным.

– Там, о сын Горуса, ты подашь руку самому великому Амону-Ра, – закончил свою речь Памау.

При помощи искусных приспособлений из блоков и гигантских катушек, богато украшенная платформа с перилами, на которой поместился Хеопс, окруженный эрисами, носителями опахала фараона, и другими сановниками, была плавно поднята на вершину немного недостроенной пирамиды. Расположенные внизу пирамиды войска приветствовали, вместе с тысячами собравшегося народа, военною музыкой и восторженными криками это восхождение фараона на свою пирамиду – место будущего упокоения могущественного владыки Египта. Вместе с отцом поднялась на пирамиду и юная Хент-Сен. В свите фараона находился и красавец Нутеру.

Гордой радостью блеснули глаза Хеопса, когда под его ногами развернулась дивная панорама – панорама, которая в течение тысячелетий очаровывала и приводила в изумление тысячи смельчаков, восходивших на пирамиду Хеопса, начиная от Геродота и Плиния и кончая Наполеоном.

– Да, Памау, – сказал Хеопс строителю пирамиды, – ты заслужил обещанную тебе награду… Вот моя любимейшая дочь: бери этот распустившийся цветок лотоса.

Не успел он это сказать, как Хент-Сен с криком бросилась в объятия Нутеру. Они мгновенно очутились на самом краю южной грани пирамиды. Ноги их стояли на ужасающей высоте.

– О всемогущая Гатор! – страстно воскликнула ХентСен. – Прими нас в твою священную обитель!..

С этими словами она и Нутеру разом ринулись вниз с этой ужасающей высоты.

Крики ужаса раздались на вершине пирамиды и у оснований всех ее четырех граней.

Несколько мгновений – и два трупа лежали рядом у южного ребра великой пирамиды.