Шарлотта Бронте - Джейн Эйр (адаптированный пересказ)

– Мисс Эйр, вам плохо? Вы больны? – спросила Бесси.

– Что за шум! Я ужасно испугалась! – воскликнула Эббот.

– Выпустите меня отсюда! Я хочу в детскую! – закричала я.

– Что тут происходит? – властно спросила мисс Рид, привлеченная криками. – Эббот, Бесси! Я, кажется, приказала оставить Джейн Эйр в красной комнате, пока сама не выпущу её!

– Мисс Джейн так громко кричала, сударыня, – виновато сказала Бесси.

– Оставьте ее, – был единственный ответ. – Отпусти руки, мерзкая девчонка! Криком ты ничего не добьешься, можешь быть уверена. Теперь ты останешься здесь еще на лишний час, да и то выпущу я тебя только при условии полного послушания с твоей стороны.

– О, тетя! Пожалейте меня! Простите! Я не выдержу этого… Накажите меня как-нибудь по-другому! Я умру, если…

– Замолчи! Ты просто отвратительна!

В её глазах я действительно была отвратительной. Она считала меня опытной артисткой, искренне веря, что я только и умею, что притворяться и лгать.

Бесси и Эббот ушли, а миссис Рид грубо втолкнула меня обратно в красную комнату и молча заперла на ключ дверь моей тюрьмы.

Со мной, видимо, случился припадок, и я потеряла сознание.

Помню одно: очнулась я, как после страшного сновидения. Я слышала голоса, которые едва доносились до меня; волнение и абсолютный страх заглушили все мои чувства.

Еще несколько минут – и я пришла в себя. Теперь я прекрасно понимала, где нахожусь: в детской, в своей собственной кровати. Была ночь, на столе горела свеча, Бесси стояла в ногах кровати, а надо мной склонился какой-то господин.

Мне сразу же стало легче. Я почувствовала себя в безопасности, потому что в комнате был посторонний человек, у которого не было причин меня ненавидеть. Я знала его, это был мистер Ллойд, аптекарь, которого миссис Рид вызывала, когда болели слуги. Для себя и своих детей она приглашала врача.

– Ну-ка, кто я? – спросил он.

Я ответила и протянула ему руку. Он взял ее, улыбнулся и сказал:

– Ну, теперь мы пойдем на поправку.

Затем он сказал Бесси, чтобы меня ночью ни кто не беспокоил. Дав ей еще несколько указаний, предупредил, что завтра опять зайдет, и ушел. Мне с ним было так спокойно, что, когда за ним закрылась дверь, я снова почувствовала себя незащищенной, да и комната словно потемнела.

– Может, вы теперь заснете, мисс? – ласково спросила Бесси.

Я не знала, что ответить, боясь грубости с её стороны.

– Попытаюсь.

Бесси ушла в комнату для горничных, расположенную рядом с детской. И я услышала, как она сказала:

– Сара, ложись со мной в детской, а то я боюсь, что эта бедная девочка умрет. Странно, что с ней случился этот припадок… Интересно, что она чувствовала? Все-таки миссис Рид была на этот раз чересчур сурова.

Они еще с полчаса перешептывались, пока не уснули.

Я же так и не смогла заснуть до утра.

После этого случая моя нервная система расшаталась настолько, что следы пережитого потрясения сохранились до сих пор. Да, миссис Рид, вы приложили немало усилий, мучая меня! Но я вас прощаю!

На следующий день, ближе к полудню, я встала, оделась, укуталась в теплый платок и села возле камина, чувствуя страшную слабость. Я тихо плакала, мое сердце разрывалось от тоски, хотя, наверное, я должна была бы радоваться, – никого из Ридов дома не было, Эббот не показывалась, и только Бесси ходила туда-сюда, прибираясь в комнате, да изредка необычно ласково обращалась ко мне. Однако ни тишина, ни приятные слова Бесси, ни сладкий пирожок, к которому я так и не притронулась, не смогли успокоить меня.

В то утро опять зашел мистер Ллойд.

– Уже проснулась? – воскликнул лекарь, входя в детскую. – Ну, Бесси, как девочка себя чувствует?

Бесси ответила, что превосходно.

– Тогда ей надо быть повеселее. Подойдите ко мне, мисс Джейн. Вас ведь зовут Джейн? Правильно?

– Да, сэр, Джейн Эйр.

– Я вижу, что вы плакали, мисс Джейн Эйр. Не скажете – почему? Вам нездоровится?

– Нет, сэр.

– Она, наверное, плакала потому, что не могла поехать кататься с миссис Рид, – ответила за меня Бесси.

– Ну да! Она слишком большая для таких глупостей.

Я была с ним согласна, и так как это незаслуженное обвинение задело мою гордость, живо ответила:

– Я за всю мою жизнь ни разу еще не плакала о таких пустяках. Я вообще не люблю кататься! А плачу потому, что чувствую себя несчастной.

Добрый аптекарь был, видимо, удивлен моим признанием. Он внимательно разглядывал меня своими ласковыми проницательными серыми глазами, затем сказал: