Николай Дашкевич - Загадки священного Грааля

В заключение автор считает долгом выразить свою признательность всем содействовавшим его труду посредством сообщения пособий, в особенности же А. Н. Веселовскому и А. А. Котляревскому, библиотека которого представляет богатое собрание источников и пособий для изучения истории литературы.

В последнее время в области историко-литературных исследований выдвинут на одно из первых мест и получает более и более значения вопрос о происхождении и степени оригинальности канвы различных словесных произведений.

Друиды, или Обращение британцев в христианство. С гравюры С. Ф. Равенета к «Путешествию по Уэльсу» Т. Пеннанта, 1752

Этот вопрос был впервые ясно поставлен в качестве научной задачи [1] Для некоторых произведений новоевропейской литературы подыскивали источники с довольно давней поры. с началом основательного значения словесных памятников, которое можно полагать с включения в материал науки литературной истории словесных произведений всех времен и народов и распространения вместе с тем параллельного изучения отдельных литератур, причем вошел в употребление сравнительный метод.

Новейшая разработка словесных произведений различных эпох и национальностей показала с достаточной ясностью, в какой мере могут прикрываться народной окраской в сущности принадлежащие не одной только народности [2] Кажется, что этих мотивов уж слишком много выводят из арийской прародины. , а также извне заимствованные мотивы [3] В литературной области замечается такой же перенос кажущихся передовыми в данный момент и вообще обращающих на себя внимание произведений от одной народности к другой, как и в других сферах. Укажем на весьма близкий по времени пример обнароднения чуждых сюжетов. Рассказ недавно умершего Стороженко «Розуйний бреше щоб правда добути» (Украiньскi оповiдання. СПб., 1863) представляет несомненное сходство с одной восточной повестью. , и знающему это вполне понятна важность и необходимость исследования словесных памятников со стороны их основы. Разыскания в таком направлении не составляют, конечно, литературной истории в собственном смысле этого слова, но тем не менее играют роль первостепенных подготовительных работ к созданию этой ожидаемой еще науки, которая нуждается прежде всего в обстоятельном раскрытии внешней истории обнимаемых ею данных.

Составляющие предмет нашего исследования средневековые романы бретонского цикла благодаря ярко выдававшемуся особенному их содержанию, а также значению были одними из самых первых произведений, возбуждавших такого рода изучение. Одними из первых по трудности объяснения начальной их ткани являются они и теперь [4] Некоторые ученые даже в последнее время не имеют надежды открыть первоначальную основу романов Круглого Стола. Так высказался, например, итальянский ученый Р. Rajna в предисловии к недавно изданным им поэмам бретонского цикла (I Gantari di Carduino. Giuntovi qnello di Tristano e Lancielotto quando combattettero al Petrone di Merlino. Bologna, presso 9. flomagnoli, 1873). .

После забвения, которому бретонские романы начали подпадать с переломом в западноевропейском обществе и с появлением в нем новых идей [5] Внесение этих романов римской курией в число запрещенных сочинений (уже Иннокентий III включил в индекс роман о Ланселоте; см. также работу одного автора XII столетия у Потвина в «Bibliographie de Chrestien de Troyes. Comparaison des mannscrits de Perceval le Gallois. Bruxelles, Leipzig, Gand. C. Mnqnardt óditeur. MDuCCLXUI», p. 52–53) имело мало значения. Первоначальные романы затерялись мало-помалу в массе вырождавшихся из них; героев последних старались роднить с героями первоначальных романов. Отдельные реминисценции бретонского цикла довольно долго не прекращались в словесности первенствовавших западноевропейских народностей. Об отголосках бретонских романов у классических итальянских писателей см. в известной книге Данлопа; см. затем у Polidori в его «La Tavola Ritonda о l’istoria Tristano» (в «Collezione di ореге inedite о rare dei primi tre secola della lingua»), parte I, Bologna 1863, Prefaz. Книгопечатание выдвинуло многие из занимающих нас романов, но – в прозаических обработках, причем не обходилось без подновки языка. Мерлину посчастливилось более других романических героев в удержании за собой известности. , они выступили вновь на свет только в XVIII столетии. В период Возрождения и в последующее время внимание французов было обращено главным образом на классических писателей [6] Вспомним тут слова Буало: Villon (fat le premier qui dans oes temps grossiers Debrouilla l’art confus de nos vioux romanciers. . В Германии бретонские романы были выдвинуты школой так называемых «Швейцарцев», отличавшихся горячей любовью к родной старине, зачатки которой проглядывают уже у гуманистов и поборников Реформации, не сделавших, впрочем, многого для изучения средневековой литературы, а также у некоторых литературно-ученых деятелей XVII столетия. К старине обратился и Готтшед со своими сторонниками. Тогда-то тесные связи старонемецкой литературы с французской заставили немцев подумать и о последней [7] На русском языке можно прочесть об этом в статье г. Кирпичникова: «Водмер и Готтшед и их отношение к родной старине», помещенной в 7-м № «Русского вестника» 1874 г. . Во Франции бретонские романы привлекли к себе внимание среди общего изучения истории романа [8] Мы разумеем труд Р. Dan Huet, первое издание которого явилось в 1670 г. под заглавием «Łettre de М. Huet М. de Segrais de l’Origine des Romans. Paris». Мы пользовались изданием прошлого века «Traité de 1’origine des romans, par Huet, évôque d’Avranches. A Paris, chez Desessarts. An.VII»). 2-e издание книги Huet явилось в 1678 г., латинский перевод (Huetii liber de origine fabularum Romanensium. Hag. Com.) – в 1682 г. Еще прежде известный Claude Fauchet коснулся нескольких авторов Круглого Стола в своем «Recueil de l’oriffine de la langue et poesie françoise, ryme et romans» (A Paris, M.D.LXXXI), говоря o «Poetes et Rymeurs François auant l’an М.ССС»; о бретонских романах он упомянул лишь в нескольких словах и отнес начало и развитие их ко времени Крестовых походов (см. р. 75). , интерес к которому вызвало в прошлом столетии издание целого ряда анализов романических произведений [9] Bibiiothécque universelle des Romans. Paris, juill. 1775 á juin 1789, 224 part, en 112 vol. in 12° (тут допущено немало промахов и вольностей по отношению к текстам). – Marquis de Paulmy et Content d’Orville. Melanges tirós d’une grande bibliothécque. Paris 1779—88, 70 tom en 69 vol. in 8°. Пересказы Тресеана явились потом отдельно и занимают VII и X т. его «Oeuvres choisies». , после чего опять наступило затишье в разработке романов.