Юзеф Игнаций Крашевский - Валигура

Ксендз Жегота, который утром сбежал из гродка в сарай посмотреть, что делалось с ранеными, при которых сидела Дзиерла, украсив свои волосы цветочками, присутствовал при шумной сцене между Конрадом, Оттоном и Героном.

В последнюю минуту, когда уже должно было дойти до какого-нибудь решительного шага, Конрад фон Лансберг увидел ксендза.

– Но это не может быть, чтобы в стране, которая зовётся христианской, раненому бедняге отказали в приюте! – воскликнул он.

– Вы везде его найдёте, а особенно в монастырях, которые охотно примут больного и будут за ним ухаживать, – сказал ксендз Жегота, – везде, только не тут, у нас.

Он указал на замок на возвышенности.

– Как это! Что это! Язычники его занимают? – воскликнул Конрад.

– Нет, но наш пан не примет никого чужого, никогда, – возразил ксендз. – Такую себе клятву дал. Его даже нет в замке, а без него не решился бы никто.

Конрад на это начал возмущаться.

– Что там замок! Пан! – воскликнул он. – Вы особа духовная, вы никакому пану не подчиняетесь. Ваш господин там же, где и наш, – в Риме! Везите его в свой дом… на него никто не имеет права!

– Мой дом – в гроде, – ответил испуганный ксендз, – а если бы comes узнал, что я принял чужого, может, вместе с ним выгнал бы.

– Всё-таки его дома нет…

– Хо! Хо! Есть поджупан! – сказал ксендз Жегота.

Наступило минутное молчание. Конрад, нахмурившись, уже не разговаривая, ни споря, шепнул что-то Оттону, приблизился к племяннику Герону, которому долго что-то говорил на ухо, потом сам сел на коня, а Оттону и слугам дал знать, чтобы сделали то же. Когда всё было готово к отъезду, гордый крестоносец, подбоченясь, подъехал к ксендзу Жеготе.

– Слушай, отец, – сказал он приказывающим тоном, – время у меня дорого, тратить его на споры и болтовню не могу. Оставляю тут этих ранных… на милость Божью… Погибнут – совершат по ним службу наши капелланы! Но вы будете иметь их на совести, делайте с ними что хотите – спасайте, бросайте; это ваше дело. Я вынужден сдать их на вас.

Мудрый крестоносец, говоря это, очень хорошо чувствовал, что ксендз не будет иметь храбрости дать раненым умереть.

Ещё раза два старший обернулся к лежащим в сарае, что-то бормоча, потом Конрад бросил несколько слов Герону, и все быстрой рысью помчались к лагерю, оставляя Герона и Ганса одних под присмотром бабы и ксендза.

На мгновение ксендза Жеготу охватило отчаяние, он заломил руки, воскликнул:

– Милосердный Иисус, помоги! Что я тут предприму?

Он хотел убежать в замок, сделал шаг, и его охватило сострадание – он остановился, вернулся, подошёл к Герону, который сидел в сознании, с перевязанной ногой, не потеряв какой-то юношеской отваги и веры. Дзиерла с чрезвычайным прилежанием бдила над Гансом, которого то поила какими-то травами, отваренными в горшках, то что-то ему как ребёнку потихоньку пела и худыми руками делала над ним какие-то знаки.

– Безжалостные люди! Безжалостные! – крикнул ксендз Герону. – Вот вас оставили…

Тяжёлая поступть тевтонских коней стучала, всё больше отдаляясь.

– Ну, а милосердные найдутся, что нас приютят! – произнёс Герон, поглядывая на него. – Всё же бросить нас в этом сарае, открытом для четырёх ветров, было бы жестоким варварством, потому что я, как я, но Ганс тут на неделю, когда его ночной холод охватит, напрасно умрёт…

– Сарай, пожалуй, нужно обеспечить! – шепнул священник. – Так как о замке даже и не думайте. Сделаю что могу.

Герон пожал плечами.

– Отец, – сказал он смело, – я верю, что вы что-нибудь придумаете…

Ксендз Жегота, не говоря ничего, покачивая головой, ходил и всё чаще останавливался над Гансом.

– Дзиерла, – сказал он бабе вполголоса, – может он выжить?

Спрошенная сделала мину оракула, поглядела на больного, приложила ему руку ко лбу, показала на грубо перевязанную ногу, распростёрла руки, подняла их вверх, вздохнула.

– В хорошей избе, на удобном постлании, если бы его ночь и день не оставлять, – начала она живо, – почему бы не выжил? Разве из таких ран люди не выходят? А помните Дзюбу, которому внутренности нужно было вкладывать назад в брюхо, всё-таки жив, или Гельбу, что два раза ногу ломал, или Тырка, у которого кости сбоку вылезали? А этот молодой и милый парень имеет ещё столько жизни. Почему бы не выжил?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.